Экс-владельцы Неманского ЦБК Ирина и Игорь Битковы, обвиняющиеся в преднамеренном банкротстве предприятия, начали снимать документальный фильм о своей жизни и бизнесе. Первая часть ленты выложена на официальном сайте Ирины Битковой. Фильм снят на испанском языке: последние годы супруги живут в Гватамеле, где были приговорены к большим срокам за подделку миграционных документов.
В мае Игоря Биткова, получившего 19 лет тюрьмы, перевели под домашний арест. Позднее из заключения вышли его жена и дочь Анастасия.
У семьи Битковых непростая история. Будучи владельцами нескольких предприятий, они взяли в нескольких банках кредиты в 450 млн евро на модернизацию Неманского ЦБК. Долг бизнесмены вернули частично.
В 2009 году было возбуждено два уголовных дела по статье УК РФ "Мошенничество в особо крупном размере", затем действия Битковых переквалифицировали по статье "Преднамеренное банкротство".
В 2011 году суд постановил взыскать с предпринимателей 1 млрд рублей в пользу банка ВТБ. К этому времени семья покинула Россию, и кредиторам пришлось самим разыскивать Битковых. ВТБ обратился в Международную комиссию по борьбе с безнаказанностью в Гватемале (CICIG), действующую под эгидой ООН. На суде были учтены обстоятельства, связанные с миллиардным долгом. Однако, как сообщает "РИА Новости" со ссылкой на заведующего консульским отделом посольства РФ в Гватемале Андрея Фёдоровых, конституционный суд Гватемалы отклонил совместную апелляцию минюста, генпрокурора и CICIG, в которой банк ВТБ выступал субсидиарным истцом. "Ранее CICIG и минюст неоднократно подчёркивали, что в своих действиях руководствуются исключительно законами Гватемалы и фактами их нарушения, а не обвинениями, выдвигаемыми ВТБ", — заявил Фёдоровых.
Недавно вышедший на свободу Игорь Битков согласился ответить на вопросы "Клопс" и изложить свою версию упомянутых событий.
В гватемальских застенках
— Каковы условия содержания в гватемальской тюрьме, есть ли какие-либо поблажки для иностранцев, для больных людей?
— Тюремные условия довольно тяжёлые из-за переполненности. Многие заключённые спят на полу, нары стоят вплотную в три яруса. Заключённые живут в общих тесных бараках. В каждом бараке находятся по 100 человек. Это практически концентрационный лагерь, как мы видели в фильмах. Люди месяцами не получают адекватной медпомощи. Там у меня погибли два друга. Рауль Кастанеда умер в сентябре 2016 года на бетонном полу барака от болезни. Он до ареста был заведующим отделения педиатрии в центральной больнице Гватемалы и умер, так и не дождавшись суда, проведя в заключении полтора года. Хесус покончил с собой в бараке от отчаяния после четырёхлетнего предварительного заключения. Он скончался в тот же день, когда получили свободу мои жена и дочь. Пока я ждал их выхода у ворот тюрьмы, вынесли тело моего друга. Его жена плакала у меня на груди и просила помочь восстановить справедливость. До ареста он был деканом медицинского факультета в университете и тоже умер, не дождавшись суда. Многие ждут начала процесса, находясь в тюрьме более десяти лет. То, что там творится, бесчеловечно.
— С кем в это время был ваш маленький сын, имели ли вы возможность видеться с ним?
— В ночь, когда нас арестовали, наш друг, адвокат Роландо Альваро, взял на себя заботу о нашем сыне и попросил суд назначить его опекуном совместно с нянечкой Володи Вероникой Гонзалес. Поскольку наш дом опечатали, сын жил у Роландо. Судья направил Ирину и Анастасию в больницу и разрешил Володе находиться с ними. Однако прокурор по делам детей постановил забрать Володю у опекунов силой и увезти в детдом, запретив информировать нас о сыне. Запрет распространялся и на любые передачи и свидания с ним.
От шока и боли мы не могли ни спать, ни есть. Володе только-только исполнилось три года. В эти дни единственный раз Ирине в больницу позвонили из посольства России и заявили, что Володю могут отдать на усыновление и единственная возможность спасти сына — это дать согласие на его российское гражданство и отправить в Россию. Мы отказались.
Через 42 дня решением вышестоящего суда Володю вернули. Он был крайне истощён, с опухшими глазами и вздутым животом. Глубокий шрам на лице, сколотые зубы, паразиты в желудке, конъюнктивит тяжёлой формы. Потерял килограмм веса. Но самое страшное — он перестал разговаривать. Лишь через полгода занятий с детским психологом Володя начал возвращаться в нормальное состояние. Но разговаривать на русском языке с тех пор он не хочет.
Всё остальное время нашего заключения сын жил с Вероникой и Роландо и регулярно нас посещал в дни визитов. Мы старались, как могли, дать ему образование и подобие семейного уюта.
— Мы писали о том, что в тюрьме вы нуждались в продуктах и лекарствах. Оказал ли кто-либо вам эту помощь?
— Когда вся наша семья оказалась в тюрьме, положение стало критическим. Мы нуждались в лекарствах и продуктах первой необходимости. Мы очень благодарны всем тем многим людям, которые нам бескорыстно помогли и продолжают помогать. Я сам много работал в тюрьме, готовил еду для заключённых, зарабатывал мало, но это тоже помогло.
Абсолютное большинство людей здесь поддерживает нашу семью. Теперь, когда мы на свободе, люди подходят на улице, обнимают, жмут руки и выражают свою поддержку. Это придаёт силы и вдохновляет нас.
— Как себя чувствуют ваши дети?
— Анастасия очень сблизилась с Богом, и это ей позволило преодолевать стоически все трудности. Она как бы родилась заново под Божьим покровительством. Я очень счастлив этому. Наш маленький сын Володя всё время не отходит от нас. Он становится более общительным и дружелюбным.
Суровый приговор
— Чем вы объясняете столь суровый приговор суда в Гватемале?
— Суд в Гватемале был инициирован и направлялся российским государством. С российской стороны выступал банк ВТБ, который подал заявление против нас и постоянно участвовал в процессе как сторона обвинения. Против нас работало два адвокатских бюро с более чем 200 сотрудников и сильнейшим влиянием на судебную систему страны.
Главную роль в вынесении столь безумного приговора сыграла CICIG. Эта комиссия превратилась в некий аналог ЧК в Гватемале, никому не подконтрольная и имеющая неограниченные полномочия, способная посадить любого судью, не выполнившего её указания.
— Каковы были главные аргументы ваших адвокатов на этом суде?
— Приговор был абсолютно незаконным по очень простой причине. Согласно международной конвенции, известной как Палермский протокол, мигранты не могут быть привлечены к уголовной ответственности за оформление и владение фальшивыми документами. Вся ответственность за выдачу таких документов ложится на структуры, оформляющие их. Эта конвенция была ратифицирована конгрессом Гватемалы в 2003 году и имеет силу закона. Миграционный кодекс самой Гватемалы также освобождает мигрантов от уголовной ответственности за использование полученных фальшивых документов.
Кроме нас, ни один мигрант не был помещён в тюрьму за использование аналогичных документов, хотя их было выдано несколько тысяч. Кроме того, юридическая фирма и чиновники, оформлявшие наши документы, вообще не были включены в процесс и расследование. Трижды менялись судьи. Нас приговорили, утверждая, что мы не можем считаться мигрантами, а являемся политическими беженцами.
В конечном итоге приговор был отменён верховным судом, и эта отмена подтверждена конституционным судом. Однако сейчас последний принял решение снова начать процесс по тем же обвинениям.
— Почему выбрали в качестве места жительства такую коррумпированную страну, как Гватемала?
— Гватемала для нас не более коррумпирована, чем Россия.
Родина, оставшаяся далеко позади
— Если оглянуться назад, как вы оцениваете российский этап вашей жизни?
— Мы искренне стремились сделать нашу страну более развитой, приближенной к европейским и североамериканским стандартам. Мы поднимали наши предприятия в Каменогорске, Немане, Архангельской области из полной разрухи и верили, что руководство страны нас поддержит.
По мере роста бизнеса мы стали предметом заинтересованности правительственных чиновников высокого уровня. Именно тогда сформировалась мощнейшая коррупционная система, в которой нам с нашими ценностями не было места. Похищение дочери в 2007 году было ударом, скосившим нас.
Три крупнейших госбанка одновременно и без видимых на то причин потребовали досрочного и немедленного возврата всех выданных на реконструкцию кредитов в течение 48 часов. Мы вынуждены были уехать, но наше преследование только начиналось.
По прошествии лет и многих страданий у меня нет сомнений, что нас хотят уничтожить. Мы были несговорчивы, у нас отняли и разграбили бизнес. За десять лет, что прошли с нашего отъезда, Неманский ЦБК превратился в руины. В 2008 году он был в прекрасном состоянии. При нас предприятие развивалось, наращивая объёмы производства за счёт ввода в строй новых современных цехов.
Насколько мне известно, за прошедшие десять лет российская целлюлозно-бумажная промышленность почти не развивалась. Это хорошо заметно на примере Калининградской области, где эта отрасль практически умерла, хотя раньше была ведущей.
Я с большим теплом и уважением отношусь к жителям Немана и Калининградской области. Мы вместе построили замечательные новые производства в Немане, это стало возможным благодаря их энтузиазму, мастерству и трудолюбию.
— Какую часть долга вы выплатили?
— СЗЛК получала кредиты на свои проекты с 2000 года в Сбербанке, ВТБ, "Газпромбанке" и других банках, причём инициатива была взаимной. Банкам было выгодно кредитовать предприятия группы СЗЛК, потому что они были безупречными заёмщиками с хорошими залогами и растущим оборотом. В общей сложности группе СЗЛК до 2008 года было выдано кредитов на сумму $555,2 миллиона. Из них было полностью погашено $397 миллионов и выплачено процентов на $46 миллионов. Итого $442,7 миллиона.
Просрочек никогда не было, и то, что три банка в один день потребовали досрочно вернуть в течение 48 часов все оставшиеся кредиты, мы расценили как рейдерский захват наших предприятий. Заводы были проданы на аффилированные с банками офшоры по ценам ниже металлолома. Всё наше личное имущество было распродано за бесценок. В результате долги не только не уменьшились, а даже увеличились.
— У вас сейчас двойное гражданство? Судить по обвинению в преднамеренном банкротстве вас могут только в России?
— У нас нет двойного гражданства, мы имеем временное убежище в Гватемале. Обвинение в преднамеренном банкротстве было выдвинуто совсем недавно. Генеральная прокуратура России прислала соответствующие документы в Гватемалу.