Николай Бызов — пенсионер, дедушка, музыкант, прошедший путь от угольных забоев до уличных выступлений с баяном. На роду ему было написано быть шахтёром, но он сумел переломить судьбу. Как человек, не представляющий себя без физического труда, стал музыкантом и мастером-гармонистом и почему уверен, что на хлеб и воду всегда заработает, — в материале «Клопс».
Выбор без выбора закалил характер
Николай Петрович родился в Гурьевске, в 1957 году, но большую часть жизни прожил в Сибири, куда его семья переехала, когда он был ещё ребёнком. Отец сначала служил, а потом работал на шахте, и Николай в 18 лет пошёл по его стопам.
«Я провёл под землёй 38 лет, — говорит он. — Шахты только кругом, работы другой нет». Это был выбор без выбора: никто не разрешил бы парню поступить иначе, ведь вся его родня — наследники шахтёрской династии, которой около 150 лет.
Так что куда-то слинять… Меня бы прокляли, вы что! Нельзя никак», — полушутя-полусерьёзно говорит пенсионер.
Первые 15 лет он занимался автоматизацией шахтового оборудования, потом перешёл на монтаж, где варил секции для добычи угля. Николай Петрович рассказывает, что работа была вовсе не кабинетной, закончив своё, приходилось «как все» таскать железо, монтировать комплексы, вулканизировать ленты. Аварии были привычным делом: людей давило каждый день.
«Работа интересная, конечно, — мягко улыбается Николай Петрович. — Пару раз прихватывало меня. Зубы все выбило — у меня ни одного зуба нет. Ну и руки ломал: пачка угля упала. Тогда это не было чем-то из ряда вон. Это всё видишь, [людей] вытаскиваешь, заворачиваешь, выносишь. Как-то к этому привыкшие были».
Но если травмы были обычным делом, то взрывы метана пугали по-настоящему. «Он при двух процентах взрывается, а после двух — горит; выгорает до определенной концентрации — и опять взрыв происходит.
А взрыв такой, что рельсы в узел завязывает. Как с ружья. Там такие ошмётки…»
Но все долгие годы оставалось одно, что спасало его от рутины и тяжёлого труда: это была музыка.
С маленькой гармошечкой учился у цыган
Музыка была важной частью жизни Николая с самого детства. Однажды отец купил ему маленькую гармошку, скоро ставшую его верной спутницей.
«Батя как мне дал маленькую гармошечку, так вот я с ней не расставался, — с теплотой вспоминает уличный музыкант. — Самую первую гармошку я, правда, [утопил] в бочке. Он мне другую купил, маленькую. Я на ней играл. Потом на его гармошке пиликал».
В 14 лет Коля увидел в школьной библиотеке баян. «Дайте поиграть!» — взмолился парень. Поиграл и «разнылся дома: батя, купи!» Учиться играть на инструменте уровнем выше было сложно, но у Николая это получалось. А вот в музыкальную школу мальчика не взяли: сказали, нет слуха. Кстати, нот он не знает до сих пор, а на вопрос, где научился так играть, отвечает: «В бане!»
«Я у соседа-цыгана нахватался, как они играют… — рассказывает Николай Петрович. — У меня мамка-то тоже цыганских кровей. Перехватывал у них, что они играют, поют... Ну и научился».
А вот современные песни он так и не освоил. Жизнь шла своим чередом. Уже в 19 лет молодой человек женился и «ерундой заниматься» стало некогда.
В общем, хватался за всё
Создав семью и отслужив в армии, Николай построил дом, купил корову, потом ещё двух, трёх… Рождались и росли дети. Четверых ребят нужно было на что-то содержать. И он вернулся к работе в шахте.
«Либо ты зарабатываешь деньги, либо сидишь на шестидесяти рублях. Тогда зарабатывали «на горах» (на поверхности — ред.) шестьдесят рублей, в шахте — сто двадцать. Поэтому я пошёл. Деваться некуда», — объясняет он.
Про музыку тогда почти забыл, хотя всегда стремился не только выживать, но и созидать. Увлёкся резьбой по дереву, научил мастерить и детей. Но впереди были новые вызовы — грянули девяностые.
«Всё сам делал, — с вздохом произносит Николай Петрович. —Трактор держал белорусский. Придёшь с работы — едешь огороды пахать. Девяностые годы были, копейки порой не платили. Года три записывали, а зарплату — не давали. Как хочешь, так и выживай. Картошки сажали по гектару. Поросят, коров, утей, курей держали. Как раз у меня девочки родились, в школу пошли... А я вот... Крутился, вертелся, по три-четыре часа спал».
Тогда же мужчина приловчился и к столярно-плотницкому делу. Говорит, что сам сделал всю мебель дома, занимался резьбой по дереву, игрушки и другие поделки стругал.
«В общем, хватался за всё, — смеясь говорит пенсионер. — Детей научил резать резьбу. Они у меня мастеровые тоже все».
Щас спою!..
В 50 Николай Петрович вышел на пенсию, но продолжал работать ещё 13 лет: два года под землёй, а потом всё-таки поднялся «на гору», ремонтировал аппаратуру на поверхности. В 2015 году он принял решение переехать в Калининград. Там к тому времени жил один из его выросших сыновей, и сравнение оказалось не в пользу шахт.
«Посмотрел на всю эту красоту… Дым, гарь, копоть, дышать нечем… К сыну в гости съездил — и начали уже соображать, как оттуда слинять», — говорит он.
Николай был уверен, что он всегда сможет заработать. Даже если переедет из насиженного места и начнёт всю историю заново. И это получилось. Именно теперь музыка наконец стала для него не просто увлечением, а способом жить.
Они с женой взяли квартиру в ипотеку, которую выплачивают до сих пор. И помогает этому «музыкальный доход»: ремонт баянов и игра на улице.
Звонкоголосого седовласого мужчину в морской фуражке на голове можно услышать на улицах Калининграда. Его песни практически всегда на русском. Но иногда, в зависимости от ситуации, может грянуть и на узбекском, татарском и даже грузинском языках, подбирая музыку и стихи из головы. Но особое внимание всегда привлекают его цыганские частушки.
«Я знаю, как на них заработать, — с хитрецой говорит Бызов. — Цыгане по золоту во рту отличаются… Вижу, что они идут, — начинаю их мотивы играть… На вопрос, откуда по-цыгански знаю, отвечаю, что бабка была цыганка. Как перевести забыл, но слова помню. Так их и раскручиваю на деньги!»
Про свой репертуар он говорит так: «песни всякие есть». Весёлые, анархистские и даже военные. Исполняет он как свои композиции, так и перепевает оригиналы. Например, в одну из популярных фронтовых песен добавил свои слова и выложил ролик в интернет, где тот набирает просмотры и лайки.
«Я её переделал, чуть-чуть, слова [бранные] убрал. Подкорректировал и сейчас она по интернету гуляет, — улыбается мужчина. — Так, люди говорят, что такого текста не слыхали ни разу… Я помню, её пели все только матом! А эта, говорят, приличная песня военных лет».
Но к славе он не стремится. На скромную жизнь пенсии Николаю Петровичу и его супруге хватает, так что за финансовый вопрос он не переживает.
«Я не парюсь за деньги, я знаю, что всегда на хлеб и воду заработаю. И если кто-то спросит (например, на билет), я никогда не жалею», — заключает он и разводит мехи баяна, запевая: «А я кайфую и мне по барабану!», продолжая радовать прохожих.
«Потешильная» история от Николая Бызова для читателей «Клопс»
«На одной свадьбе наняли меня на день невесты. Привезли меня на машине, свадьба уже идет к невесте домой. С одной деревни в другую. А [жители], они всё время враждовали между собой. Я играю, они веселятся, всё пучком. Идём, значит. Подлетает один. С крышками от бачков, стучит. Шум создает. Но потом до того развеселился, подходит... И мне по баяну! Ну, я баян снимаю — и в рыло ему. Конечно, тут драка… Музыкант драку заказал», — завершает одну из сотен забавных историй своей жизни Николай Петрович.
Мастер по дереву, работающий с капами и сувелями, также не считает прибыль. Для Александра Кузнецова главное — вдохновение. О его деле жизни читайте в материале «Клопс».
