«Если хочешь что-то узнать о творчестве, спроси мнение человека, который вообще в этом не разбирается», — такой совет дал Ашот Геворкян в начале нашей беседы. Я не послушала и предпочла задать вопросы ему лично.
У тебя очень разноплановые фотографии: ты так и не нащупал свою тему?
Я точно знаю, чего хочу. Просто в один день мне хочется одного, а в другой — иного. Наверное, я просто непостоянный.
Качество, которое не любят женщины. Кстати, они влияют на твое творчество?
Максимально влияют. В начале творчества я находил музу в каждой, которую фотографировал. И все они, и особеноо моя девушка (мы уже четыре года вместе), сильно влияли как в хорошую сторону, так и в плохую. Впрочем, любые внутренние переживания, будь то печаль или радость, — всё выливается в то, чем я занимаюсь.
До каких крайностей ты готов дойти в поисках себя?
На самом деле даже само словосочетание «в поисках себя» мне непонятно . Ради какой-то глупости, да и себя любимого, человек может дойти до крайности и пойти на многое. Но это не совсем то. Не знаю.
Тогда «философский» вопрос: чем отличается творчество от искусства?
Не так много людей может решить для себя: «Я буду заниматься искусством». Все начинают с творчества, это что-то наподобие фундамента. Ты сидишь себе рисуешь, рисуешь — в детском саду рисуешь, в школе, в университете, в итоге у тебя начинают брать заказы, приглашать в галереи и вдруг называют художником. Потом еще проходит время, и про тебя уже говорят: «Вот это настоящее искусство!» А ты думаешь: «Опа! Я, оказывается, занимаюсь искусством!»
Ты на каком этапе своей карьеры?
Может быть, года четыре назад я бы и сказал, что много чего сделал, но сейчас понимаю — я только в начале пути. Мне нравится то, чем я занимаюсь, хочу делать то же самое, но на другом уровне, чтобы меня окружала большая команда. Я не единоличник, люблю, когда много людей работают в «едином порыве».
Каким ты себя видишь в самом лучшем варианте?
Я не хочу заниматься одним большим проектом всю жизнь, как, например, строить адронный коллайдер. Мне хочется, чтобы была большая студия, которая занимается производством рекламы полного цикла, и в итоге перевести все это в кино. Я очень хочу снимать кино.
И у тебя уже есть сюжет , который мог бы вырасти до сценария фильма?
Самый первый сценарий, который я начал писать, назывался «Дневники Оракула» — про человека, который каждое утро, просыпаясь, видит будущее ровно на день вперед. Он ведет дневники будущего, пытается избежать каких-то вещей, но у него не выходит. В итоге одним утром он понимает, что настал его последний день. Сегодня он должен умереть. Дальше развивается сюжет, как человек проживает этот день. Мне бы хотелось дописать этот сценарий, чтобы он просто на полочке лежал, но я не хочу его снимать. Просто это история, которая мне нравится.
Есть режиссер, с которым ты хотел бы познакомиться лично?
Ромейн Гаврас. Я его фанат. Он снял всего один полнометражный фильм, в основном занимается музыкальными клипами и рекламными роликами. Мне очень нравится его чувство вкуса, кадра. В его работах много жестокости, но он показывает реальность как она есть.
Что бы ты у него спросил?
Он такой мощный, как ниндзя, — моего опыта не хватило бы для интересного вопроса, я бы просто попросил разрешения сфотографировать его.
У тебя есть враг?
Среди людей ни одного, а внутренних слишком много. Лень. Не скажу, что я суперленивый человек, но она мешает. Я чувствую, что внутренних врагов много: шаблонность, страх сделать так, как мне хочется, страх выделиться. Я все время стараюсь адаптироваться под каких-то людей, заказчиков... Все хотят сделать так, чтобы было всем всё понятно. И лишь немногие делают, как видят.
Творчество, как провокация, способно изменить что-то?
Я думаю, что провокационное творчество сильно проникает в головы людей. Живя в обществе, хочется стабильности. Человек прочитал книгу Паланика (современный американский писатель. — Прим. автора) или увидел митинг и говорит: «Вот здорово!» Но он сам почти никогда не хочет быть частью этого.
Но тебе же хочется?
Я в той части людей, которые говорят: «Вот вы, ребята, молодцы! Но я пока не готов». Нет ничего, что может кардинально поменять мир в одну секунду. Если несколько веков назад можно было что-то сделать, то сейчас, если только инопланетяне прилетят, что-то резко изменится. Но мне интересен стрит-арт, думаю, рано или поздно займусь этим.
У тебя есть своя интересная история?
Например, как моя семья переехала в Калининград. В городе, где я жил, случилось 9-балльное землетрясение. У меня папа тогда работал на очень хорошей должности, у нас все было классно. А тут все остались практически без крова, без хлеба. Отец решил переехать в Калининград (мой дедушка в Кенигсберге воевал), открыть небольшой магазин и, когда все устаканится, вернуться в Армению. Но он задержался чуть дольше, чем планировал, и моя мама взяла меня и двух старших братьев и прилетела в Калининград. Нашла, где живет отец, и позвонила в дверь. Папа был в шоке. Мужество женщины, которая, не зная языка, с тремя детьми на руках приехала в чужую страну — по-моему, это очень похвальная история.