Выпускник коррекционной школы Калининграда Алексей Бурмистров отчаялся зажить такой же жизнью, как и его сверстники. В одной из соцсетей я случайно наткнулась на крик души.
− В 2012 году коррекционный класс школы №10 Калининграда (до прошлого года назывался Центр обучения детей-инвалидов) окончил один мальчик, − разместила запись калининградка. − Он, как и все 52 ребенка с нарушением интеллектуального развития, окончившие Центр обучения детей-инвалидов в этой школе с 2003 по 2012 годы, ушел в никуда − оказался никому не нужным. Он не смог устроиться на работу, об учебе речь вообще не идет... И вот печальный результат − он наложил на себя руки. Знаю, что в правительстве области доказывают необходимость открывать мастерские для инвалидов. Но оценка чиновниками ситуации неоднозначная. Есть те, кто откровенно против, утверждая, что в городе полно центров дневного пребывания. Неужели смерть этого ребенка не подтверждает правоту родителей, кто бьется за эти мастерские? Сколько еще нужно трагедий, чтобы это понять? Есть инвалиды, которым не нужно пребывать, есть инвалиды, которые могут приносить пользу обществу.
В наследство от отца?
Парню-инвалиду, покончившему жизнь самоубийством, было всего 18 лет. Его звали Алексей Бурмистров, и нам удалось разыскать его родных, которые не отказались рассказать о случившемся. Как оказалось, все произошло еще 3 декабря прошлого года: в квартире, где паренек жил с бабушкой, он повесился на трубе.
По словам близких, незадолго перед смертью Алексея мучил один и тот же сон. Снился ему умерший отец, который повторял: "Алешка, жду тебя. Приходи. Это не страшно..."
− Папа Алеши поступил точно так же, − говорит Светлана, мама. − Говорят, что склонность к суициду передается из поколения в поколение. Может, по этой причине все и случилось с моим сыном.
Из огромных глаз Светланы капают слезы. Она делает глубокий вдох, чтобы собраться. По словам мамы Алексея, поведение сына перед смертью было таким же, как всегда. Каким же он был всегда?
− Сын у меня − второй ребенок, − рассказывает Светлана. − Спокойный, неконфликтный, предупредительный, обязательный. Он очень самостоятельный. В школу ездил сам, жил с бабушкой. А еще он умел дружить. Как много вокруг него было ребят!
Светлана в нашем небольшом диалоге ни разу не использовала слово "инвалид", характеризуя сына. Позже, общаясь с педагогами коррекционного класса, выяснилось, что Алексей − ментальный инвалид, что специалисты обозначили его состояние как 8 вид 2 степени. А инвалиды с таким диагнозом, по правилам, должны жить в сопровождении. Но теория, увы, не всегда совпадает с практикой.
− Самой большой его проблемой была речь, − сказала Светлана. − Особенно, когда он волновался, трудно было понять, что он хочет донести до тебя. Но благодаря занятиям в школе он стал лучше говорить.
Последние два года Алеша твердил, что поедет поступать в Советск, на автомеханика, дескать, там друг учится, и у меня получится. Мама не препятствовала, и в результате в Советск его на учебу приняли. Но проучился он там недолго.
− Леша говорил, что девушка ему там нравится, но она с ним дружить и встречаться не хочет, − вспоминает мама. − Еще говорил, что издевались над ним. Один раз у него попросили закурить, он сказал, что не курит. Его обозвали как-то. Но я не могу сказать, что он об этом часто говорил. Рассказал один раз, и все.
− В тот день, 3 декабря, я работала, − вспоминает Светлана. − Знаете, привезли товар в магазин, и как-то коробки так поставили... Небрежно побросали. И меня это так рассердило, я даже вспылила. Потом разбирала эти коробки. Злилась. Много работы было в тот день. И спустя какое-то время я увидела, что Леша мне звонил. А у меня даже не было времени перезвонить ему. Может, ответь я тогда на его звонок, перезвони ему, увела бы его от этих черных мыслей.
Бабушка в тот же день поехала к сестре Алеши, нужно было присмотреть за правнуками. Когда она уходила из дома, встретила внука, он сказал, что пойдет домой, потому что неважно себя чувствует.
− Леша, ну ляг отдохни, а я скоро вернусь, я быстро, − торопилась бабушка. Она тоже ничего необычного в поведении Алеши не увидела.
"Меня увольнять надо"
Коррекционные классы школы №10 Калининграда, где и учился Алексей десять лет, сегодня посещают 43 ребенка. Аутисты, дети 8 вида (разных степеней), дети с ДЦП.
Ольга Пашкова, учитель физкультуры, а также мама девочки, которая посещает занятия в одном из коррекционных классов, призналась:
− Меня увольнять надо! Срочно! Знаете, почему? Потому что я тот педагог, который своими руками создает здесь для таких детей чистый мир, где торжествует добро. Из этого мирка дети выходят совершенно не подготовленными к реальной жизни. Они все наивные, доверчивые. Уверена, в уходе Алеши есть и этот конфликт. Ведь мы с ним очень много размышляли о добре, дружбе, взаимовыручке, честности. Вот таким он и поехал учиться в Советск. Но оказался чужаком. Честно говоря, я не могу до сих пор уложить в своей голове то, что произошло.
Ольга Викторовна уверена, что всех этих детей обязательно нужно поддерживать гормональной терапией. Но это стоит денег, и не все родители могут позволить себе такое лечение.
− Если же детей не подпитывать системно, то, начиная с подросткового возраста, у них происходит деградация. Думаю, что Алеша чувствовал ухудшение состояния, − говорит педагог. − Даже по последнему году обучения могу сказать, что он стал пропускать занятия, отпрашивался из-за плохого самочувствия. Думаю, и этот аспект сыграл свою роль. Это − единственный случай за все время существования коррекционных классов, а работают они уже 18 лет, чтобы ребенок так поступил. И все как раз потому, что Алеша был полон решимости шагнуть в настоящую жизнь. Ведь все остальные выпускники, как правило, сидят дома. И, на мой взгляд, у него действительно хватило интеллекта осознать, что он не нужен.
− На похоронах Алеши было очень много молодежи, − говорит Ольга. − И это вполне здоровые во всех смыслах молодые люди. Вы представьте только, как Алеша хотел жить так же, как они. Но он же видел, что все они в будние дни учатся, работают. А он? Учебу не тянет, ему в Советске вообще было очень некомфортно.
По словам Ольги Викторовны, незадолго до 3 декабря Алеша приходил в школу.
− Я встретила его в коридоре, как раз вела детей на урок физкультуры, − вспоминает Ольга Пашкова. − Говорю ему, мол, посиди, подожди, урок проведу и пообщаемся. Но когда я вернулась, его уже не было. И меня это так резануло. Потому что это нетипично для него. Он очень обязательный мальчик. А когда все случилось, я поняла... Это он прощаться приходил.