Женщина взяла в руки «Экономиссу» и провела пальцем по изображению. На коже осталась маслянистая жидкость. Без цвета и запаха.
Всего у Воробьевой, так или иначе, заплакали 14 (четырнадцать!) изображений святых. У Иисуса таинственная жидкость сочилась с нимба, у Александра Невского капельки стекали по мечу. Старинных икон с богатыми окладами у Людмилы нет. В красном углу, в основном, стоят простенькие бумажные, приобретённые в церковных лавках. Но от этого чудо ещё сильнее впечатляет.
Самое впечатляющее мироточение — у иконы Знамение.
— Эту иконку я нашла на улице зимой 2001 года. Принесла её в храм, где её освятили. Потом купила рамочку. Так вот я увидела, как под стеклом Знамения скопилась масляная жидкость розового цвета (на фото в правом нижнем крае иконы до сих пор видно розовое пятнышко. — Авт.). Я сняла стекло, чтобы показать мужу, и надо же — порезала острым краем палец. Так расстроилась, но сразу зажала ранку платочком, пропитанным миром, и за день всё зажило.
— А как отреагировал муж?
— Толя у меня неверующий. Посмотрел, любопытно ему, не более. Я ещё подумала, может, он подшутить решил, но смотрю тыльная сторона иконы Знамение — вся в пыли. А открыть её, не оставив пальчики, нельзя.
Сын в Кодорском ущелье
Тем временем мы подъехали к дому Воробьевых на окраине Гусева. И вот я рассматриваю те самые мироточившие иконы и виню, что взял с собой цифровик-мыльницу. На иконках, несомненно, сохранились пятнышки от некой жидкости. А у иконы Знамение в правый нижний угол под стекло загустело нечто розовое.
— Может у вас влажно в комнате было в тот день? — спрашиваю (хотя сейчас в «красном уголке» сухо и прохладно).
— Обычно было, как сейчас, — говорит Людмила и крестится.
Сообщать о чуде направо и налево Воробьева не стала, несмотря на то, что в Гусеве в это время отдыхала многочисленная родня, прибывшая на юбилей свекрови со всего бывшего Союза: из Латвии, Литвы и Кавказа.
— Никому, кроме мужа и матери я не сказала, — продолжает Людмила. — Может, это корни бесовские. Но наутро я отправилась к батюшке, как раз собиралась на исповедь. Отец Георгий послушал меня и сказал: «Это, наверное, мироточение». А потом попросил две иконы. Сейчас одна — Архимандрита Тверского — стоит в недавно открытом небольшом храме великомученика Пантейлемона, что в посёлке Маяковском.
И тут Людмила открыла главную тайну:
— Когда заплакали иконы, особенно Сергея Радонежского, я сразу же подумала о сыночке Серёже. Это его родная икона. Он сейчас по контракту служит в Кодорском ущелье (российско-грузинская граница. —– Авт.). Что-то произойдёт там, подумала я. И буквально через несколько дней там началась война. Я места себе не находила, — не скрывая слёз, рассказывает мать. — Дозвониться до Серёжи невозможно, там же горы. И вот только после окончания боёв он сам позвонил нам. Сказал, что всё нормально. Рассказывать Сергею об иконах я не стала, чтобы не смущать.
Сергей Воробьёв планирует вернуться в Калининградскую область этой осенью.
… Людмила Воробьева не произвела на меня впечатление сверхнабожной и экзальтированной. Спокойная, порядочная женщина, работающая в церковном доме при гусевском храме. Родилась в Гусеве, до крещения работала бухгалтером. Веру приняла в 1989 году, когда в Гусеве открыли первый православный храм (до этого в здании кирхи был школьный спортзал). Сейчас Людмила готовит обеды для послушников и бомжей.
— Зимой ежедневно до 50 бомжей приходят к нам за горячей едой, — с блеском в глазах рассказывает прихожанка. — Варим каши, супы. Так и живём.
КОМПЕТЕНТНОЕ МНЕНИЕ
Настоятель Гусевского храма Успения Божией матери отец ГЕОРГИЙ:
— Мы посмотрели эти иконы, но говорить о том, что произошло именно мироточение, нельзя, пока не будет проведена специальная экспертиза. Церковь очень осторожно относится к этим явлениям.