В Правдинском районе разбирают немецкие здания. Об этом пишет "Комсомольская правда в Калининграде".
В редакцию позвонили из поселка Фрунзенское.
- У нас тут неизвестные личности в оранжевых жилетках имущество железной дороги растаскивают! – тревожно говорила жительница Фрунзенского Вера Гордеева. – Они уже полностью пакгауз разобрали, к которому каждый год немцы приезжали наши знакомые. Сейчас, наверное, за вокзал примутся!
Дальше Гордеева принялась причитать, что ей стыдно за то, что в области ничего из немецкого наследия сохранить не могут.
- Вот приедут наши друзья, и что мы им покажем? Вот эти обломки? А немцы эти стены буквально целовали, показывали фотографии, где они вокруг этих домов еще малышами бегали, - чуть не плачет Вера Павловна.
Приехав на место, застаем на развалинах пакгауза толпу мальчишек, сортирующих кирпич.
- Подрабатываете что ли?
- А что, нельзя что ли? Нам разрешили! Сейчас тысячу штук отберем и три тысячи рублей получим, - с вызовом крикнул самый мелкий пацан.
- Ну а не жалко дом-то?
- Жалко, конечно. Ну а мы-то чё? У меня мамка тоже жаловалась, что тут ломают все, только толку нет никакого, - по-взрослому начал рассуждать начинающий бизнесмен.
К бывшему пакгаузу, завидев нашу машину, начали стягиваться местные жители, среди которых оказалась и звонившая в редакцию Вера Гордеева.
- Ну, как вам? – на ходу крикнула она. – У меня такое ощущение, что нас просто забыли, и считаться с нами никто не хочет. Они думают, что никто не заметит, если дом или два тут исчезнут. Но я сама сюда переезжала не для того, чтобы на развалинах жить, может, мне тут из-за этих стен приятно было.
Тут Гордеева заметила идущего вдоль железнодорожных путей мужчину с пакетом в руках.
- Саня, иди-ка сюда! Ты ж железнодорожник, вроде! – кричит она.
Саня, как оказалось, из рядов РЖД уже уволен. По его словам, не удалось пройти комиссию из-за гипертонии. Хотя по лицу бывшего рабочего видно, что он не прочь махнуть стопку-другую.
- Короче, насколько я знаю, это здание – только начало. Дальше на очереди склады, где мы раньше оборудование хранили, и еще, как минимум два здания. Пойдем, покажу, - зовет он за собой, размахивая пакетом.
Неприкосновенный ресторан
Идем по Железнодорожной улице. Во Фрунзенском многое связано с путями, да и жители живут в домах немецких работников железной дороги. По пути попадается здание без окон, без дверей и с крышей, которая вот-вот рухнет. На одной из стен "заброшки" просвечивает немецкая реклама.
- Слушайте, а почему этот дом никто не трогает? – спрашиваю у попутчиков. – Тут же все равно никто не живет.
- Мы тут не так давно перепись проводили, - перебивая друг друга, рассказывают Саня и Вера Павловна. - Оказалось, что тут куча народу прописана. Ну и дом все-таки приватизированный. Частная собственность типа.
Пока жители Фрунзенского, к которым присоединяется все больше соседей, вспоминают, кто прописан в бывшем немецком, как оказалось, ресторане, мы доходим до двухэтажного строения с готическими буквами "Bo" на стене. Буквы явно указывают на старое название Бокеллен, но об этом знает, наверное, только Вера Гордеева и местный депутат Наталья Щербо. По словам Сани-железнодорожника, этот домик тоже скоро прикажет долго жить.
- Сначала у нас разобрали фермы, потом дома разбирали, теперь еще и железнодорожные строения исчезнут, - с грустью шептал почти про себя Саня, вспоминая времена, когда у него была работа.
Два года назад перед въездом в поселок исчезла еще и шикарная дубовая аллея. Довольно странное происшествие, учитывая, что дорога на Фрунзенское – второстепенная, и трафик тут совсем небольшой.
"Нам тут раньше кино крутили"
- Я вам даже могу рассказать, что было в разобранном пакгаузе, - вдруг предлагает Наталья Щербо, которая присоединилась к нашей экскурсии по разваливающемуся железнодорожному хозяйству. – У немцев-то понятно – склады там были, а у нас пакгауз иногда превращался в культурную площадку. Я еще маленькой была, когда к нам клуб-вагон приезжал, кино крутил в этом здании.
Далее депутат от Фрунзенского рассказала о полузабытых временах, когда дизель заходил в поселок аж шесть раз в сутки.
- Это сейчас нам говорят, что мы нерентабельны, а раньше наши студенты могли в город учиться ездить. Сейчас же нашему поселку остается только тихо умереть, - заключает Щербо.
Возвращаемся к увеличившейся куче почищенных кирпичей – дети зря времени не теряли. Мальчишки никак не хотят говорить, кому собираются продать добытый товар.
- У нас покупатель всегда найдется, - гордо задрав нос, бросает один из них, лет десяти-двенадцати.
Пока обходим сохранившееся здание закрытого вокзала, один из юных тружеников увязывается хвостом, хочет, чтобы его запечатлели на фоне развалин.
- Это Армену мы кирпич чистим, - шепчет он. – Говорит, что если кирпичей будет не меньше тысячи, он даст денег. Вон там его магазин, - показывает он рукой в сторону бывшей немецкой почты.
Магазин местного предпринимателя Армена работает по странному графику: если у хозяина есть дела – двери закрываются. Вот и сейчас выстроившимся в очередь он объявляет: "Давай быстрее, пять минут у меня еще есть". Паре покупателей он подает водку из-под прилавка и записывает их в тетрадь должников. Подходит моя очередь.
- Какой кирпич? Это кто про меня такое сказал? Врут! У меня свой бизнес есть, мне хватает, да и дом я себе уже давно построил, мне кирпич даром не нужен, - стреляет глазами Армен.
- Ну конечно! Не надо ему, - на выходе из магазина встречают меня жители. – А груженые палеты из-за магазина тоже не он вывозил?!
Начинаются вечные разговоры о доле богатых и привилегиях имеющих деньги. Тут же выясняется, что та же кирпично-железнодорожная тема развивается и в соседнем поселке Мозырь. В том самом, где на вокзале висят старинные часы. По словам жителей Фрунзенского, масштабы разрушения там не меньше.
"Мы думали, что все легально"
Оказалось, что пакгауз во Фрунзенском начали разбирать даже не неделю назад, а раньше, но жители забеспокоились только после того, как пронесся слух о незаконной разборке.
- Сейчас уже не могу сказать, откуда появилась эта информация, - говорит наша собеседница Вера Гордеева. – Знаю только, что эти здания не одну сотню лет бы еще простояли.
Пресс-секретарь Калининградской железной дороги Александр Першин, к которому мы обратились за комментарием, заявил, что здания разбираются совершенно легально, и причиной стало вовсе не аварийное состояние, а банальное избавление от налогового бремени.
- Здания в Мозыре и Фрунзенском выставлялись на продажу целых пять лет, - сообщил Першин. – Тем не менее, желающих купить их так и не нашлось. Ну а вы же знаете, что асоциальные элементы тут же начинают подворовывать кирпич – здания из-за этого постепенно разрушались. Было принято решение разобрать их, тем более что за содержание этих зданий железная дорога платила деньги.
Когда же мы поинтересовались, почему железнодорожники не захотели передать пакгаузы кому-нибудь из местных жителей безвозмездно, Першин отрезал:
- РЖД не может принять решения о безвозмездной передаче.
Единственным формальным нарушением, которое удалось обнаружить во всей этой истории, стала незаконная торговля кирпичом местными предпринимателями.
- Весь кирпич должен отправиться на наши склады. Если кто-то пытается его присвоить или продать, то его действия незаконны, - заявил Александр Першин. – К сожалению, у нас нет возможности поставить охрану у каждого разбираемого объекта.
Если имущество в Мозыре и Фрунзенском уничтожается или уже уничтожено, то на очереди еще несколько объектов, которые выставлены на продажу на сайте Калининградской железной дороги. Среди них:
– здание поста механической сигнализации на станции Багратионовск (общая площадь – 161,3 кв.м.);
– здание больницы в Черняховске по улице Барклая-де-Толли, д.4 (общая площадь – 2360,5 кв.м.) и гаража, (общая площадь – 152,5 кв.м.)
- дом 41-а по улице Коммунистической в Калининграде с земельным участком в 11397 кв.м.