Три свидетеля по делу о растрате БФУ признались, что передавали собственные деньги руководству из страха быть уволенными, а Фёдоров в памяти некоторых закрепился как высокомерный человек. На процессе в Ленинградском районном суде Калининграда 26 и 27 ноября побывал корреспондент «Клопс».
Первая свидетельница — единственная, чьи показания попали на видео, сделанные в кабинете Мялкиной. По версии следствия, именно эта сотрудница присутствовала там, когда обсуждались выплаты и распределение средств между коллегами.
На заседании ей были зачитаны расшифровки записей, снятых с видеокамер в кабинете экс-проректора. Женщина пыталась избежать однозначной интерпретации, утверждая, что фразы «запрячется», «спрятать», «двух ваших казаков заслать» относятся лишь к рабочим процессам. Подробный контекст свидетельница вспомнить не смогла.
В ходе допроса женщина вспомнила, что в адрес её подразделения иногда звучали пренебрежительные высказывания. В частности, свидетельница вспомнила одну из фраз Фёдорова.
«Я видела [Фёдорова] на совещании, когда он в принципе обесценил нашу работу, меня и моих коллег. Назвал нас статистической погрешностью и ошибкой <...> и заявил, что если бы у нас не было такой структуры университета, мы бы ничего не потеряли и не понесли».
Свидетельница неоднократно повторяла, что сотрудники жили в атмосфере страха из-за угроз увольнением. Любое невыполнение требований руководства воспринималось как риск потерять место. Женщина подтвердила, что этот страх определял и её поведение. В частности, именно это чувство двигало ею, когда она собирала деньги со своих сотрудников и передавала вышестоящему руководству.
Другая свидетельница рассказала суду, что работники в подразделения заранее знали, какая сумма поступит на карту. Руководство предупреждало, сколько необходимо обналичить и принести в тот же день. По словам сотрудницы вуза, у неё не было ощущения добровольности.
«Ну, скажем, это не было предложением. Либо мы принимаем условия, либо, соответственно, мы можем подписать заявление [об увольнении]», — поделилась женщина.
Она подчеркнула, что даже не рассматривала отказ — не было другой работы, а на иждивении находился маленький ребёнок. Сама женщина много лет была связана с университетом. Отказаться выполнить требования руководства ей казалось опасным.
Третья свидетельница дала похожие показания. Женщины подчеркнули, что никакой личной выгоды от таких схем не имели. Сотрудники работали сверхурочно, вели документацию, готовили аудитории, формировали учебные группы. Люди считали начисления частью честно заработанной платы. Но правила были установлены жёстко и изменить их никто не мог.
На предыдущем заседании одна из свидетельниц также призналась, что участвовала в денежной схеме ради сохранения рабочего места.
