Сердце профессора Доуэля, хищные лицехваты и черепа с пустыми глазницами — сюжеты картин Юрия Трушкина не нарисованы красками, а сделаны из инженерной рухляди, так что кажутся ещё мрачнее и таинственнее. Художник-дизайнер рассказал «Клопс», кто сподвиг его создавать коллажи и как рождаются необычные идеи.
Прежде чем переехать в Калининград и начать творить, Юрий Трушкин учился в Грозном на инженера-механика нефтяных и газовых промыслов. Однако по профессии работать не пошёл: в голове у него было больше дизайнерских идей, чем инженерных, признаётся мастер.
Вдохновился Гигером и создаёт своих «Чужих»
Трушкин перепробовал множество творческих подходов: рисовал скетчи-портреты, резал по дереву, занимался дизайном мебели... Даже шесть лет играл в составе местной рок-группы.
«Я увлекался живописью, делал наброски человека. Мог одним движением нарисовать! Одновременно учился в институте, работал и лабал. Не играл, а именно лабал — музыканты так говорят!» — с воодушевлением рассказывает художник, который всю жизнь не мог «сидеть и ничего не делать».
Объёмными картинами художник занялся не так давно — в эпоху ковида. Как и многие, Трушкин маялся на самоизоляции от скуки и безделья, вот и возникло желание сотворить своими руками что-то новое, необычное. Вдохновился он творчеством известного автора, тоже писавшего мрачные картины.
«Откуда у меня начали появляться идеи? Всё благодаря Хансу Руди Гигеру — это швейцарский художник, который изобрёл «Чужих» и лицехватов», — объясняет Трушкин, протягивая книгу на итальянском с иллюстрациями зарубежного рисовальщика.
Свои композиции дизайнер создаёт из самых неожиданных вещей — часто просто из мусора. Это гайки, шланги, детали сломанных принтеров и компьютеров... Перед тем как что-либо выкинуть, Юрий Трушкин разбирает приспособление, рассматривает материал, откладывает нужное. Профессия инженера-механика оказала влияние на видение творчества.
Я делаю клич: ребята, если вы хотите что-то выбросить — ничего не выбрасывайте, приносите мне! Выкидывать буду я!» — убеждает художник.
Одних только видеомагнитофонов ему принесли восемь или десять штук — все Трушкин разобрал на шестерёнки. Идут в ход и баночки из-под лекарств, пустые ручки — любая мелочёвка обретает шанс на новую жизнь.
Знакомых, которые всегда подсобят материалами, у калининградского творца немало, поэтому и работа кипит. Например, у одного его друга своё мебельное производство, а за цехом — «целая гора» отходов.
«Я как это увидел, сказал ему: ты чё, это ж такая прелесть! И сразу себе кой-чего насобирал. А однажды мне подарили восемь кило шурупов. Ну нельзя же такую ценность выбрасывать!»
Монограммы для американцев
Времени на создание одной работы уходит немало: бывает, дело кипит все три месяца, а то и полгода. «Это и называется творчество», — весомо говорит калининградец. Бурная деятельность протекает в спальне-мастерской: на столах — мотки проволоки, остатки разобранной техники, отвёртки, клей, скотч.
Сейчас у художника чуть больше 20 работ, причём одна из них улетела в Сочи, четыре — в Москву, а ещё две — в Америку. Трушкин часто дарит композиции друзьям и членам семьи на их дни рождения. Для дочери, например, «вырастил» денежное дерево из монеток, на 55-летие зятя-кардиолога — смастерил сердце. Для друга Юры Сухорукова он изготовил целую серию монограмм.
«У меня есть друг стариннейший — я у него на свадьбе ещё был — так вот сделал работы для него, жены, сына и внука. Эти монограммы сейчас в Москве. Этот самый друг с американцами работает, у них фирмы совместные. И вот хозяин американской тоже попросил монограммку! Я и ему сделал, потом его жене ещё. Так что в Америке уже две моих работы стоят», — с гордостью делится Трушкин.
Когда-то всё началось с жутковатых пришельцев, но сегодня темы картин у Трушкина разнообразнее. Например, новые сюжеты пришли благодаря книгам «Пикник на обочине» Стругацких, «Горящее сердце Данко» Максима Горького.
«Данко я делал из ампул. Они прекрасно подошли, — рассказывает Трушкин. — Мне принесли старинные шприцы, которые в 20-х годах [прошлого века] были, — хромированные такие, стеклянные. Сейчас-то всё это пластмассовое. Ещё есть «Сердце профессора Доуэля». У Беляева голова профессора, а я вот сердце создал».
Душа, застывшая в механике
Каждая задумка приходит к художнику своим путём. Иногда всё начинается с долгого размышления, а порой замысел окончательно становится ясен уже в процессе работы. «Мне привезли с Филинской бухты перья. Сначала идеи не было, она потом возникла.
Хотя в голове всегда куча идей! И шестерёнок тоже! Создать можно что угодно», — смеётся Трушкин.
Картины дизайнера в стиле биомеханики и стимпанка сделаны из частей неодушевлённых механизмов, но живая душа в них тоже есть. Не только сердца можно здесь отыскать. На одном коллаже — летящая птица, на другом — человеческое лицо. Для тельца лёгких стрекозок художник использовал старые металлические хомуты. А те самые перья из Филинской бухты отлично подошли для воплощения образа Икара.
Необычный подход к творчеству встречается и у калининградских фотографов: несмотря на современную технику, некоторые и в XXI веке снимают исключительно на плёнку.
