 |
 |
Алексей Медведев
Олег Медведев
Гротескные, скрученные фигуры, искаженные лица, параноидальная лампочка, переходящая с холста на холст, — картины калининградских художников Олега и Алексея Медведевых, братьев-близнецов, создают атмосферу психического напряжения. Кажется, что их мог написать Френсис Бэкон или его последователь — мужчина лет сорока с болезненной, вывернутой наизнанку нервной системой. Тем не менее художникам всего по 24 года, и вне мастерской они производят более жизнерадостное впечатление, чем можно было предположить, хотя не без доли цинизма. Мы беседуем в кафе, за чашкой кофе, почти по-домашнему.
Олег ставит своей главной целью "максимально достоверно" изобразить действительность, Алексей же комментирует свое творчество более развернуто:
— Иногда мне кажется, что чувства, ощущения похожи на сон, которые пережили мое тело и разум. Передо мной задача — вспомнить этот сон и перенести на холст. Иногда это почти невозможно: ты что-то пережил, получил какой-то опыт, но проходит время, и все это ускользает. Тело и сознание просыпаются и забывают пережитое, остаются только крупицы, из которых приходится восстанавливать целое на холсте.
Картины художников выглядят очень экспрессивно: полотно, чрезвычайно живописное, обычно огромного размера, вызывает у зрителя легкий шок, независимо от оценки в плюс или минус.
— У меня никогда не было желания шокировать кого-то, — Олег немного растерянно вертит в руках ложку. Вокруг так шумно, что голос почти сливается с фоновым гулом кафе. — Просто это совершено иной подход к изображению человеческого тела: если я передаю отрицательные эмоции, то приходится искажать и ломать фигуру человека. И вообще искусство должно не только отображать, но и гипертрофировать, потому что одно дело — быть на войне, а другое — читать книжку про войну. Если образы достаточно накалены, то есть маленький шанс того, что хоть какая-то доля понимания сути происходящего дойдет до человека.
— Живопись, как и книгу, тоже нужно уметь читать,— дополняет Алексей, закуривая сигарету. — Если человек не знает, на что обращать внимание, то видит просто изображение и воспринимает его поверхностно. А что касается наших работ, то на поверхности только кровь и ужас. Но это еще не все. Необходимо копнуть глубже, а для этого не обойтись без навыков и опыта.
— Когда я только начинаю работать, — говорит Олег, смотря мимо, куда-то в сторону, — то зачастую совсем не знаю, что будет изображено на картине. Это больше бессознательная работа. Определенный балласт: информативный, эмоциональный, образный, который выливается в конкретной картине.
— Бессознательные образы — самые откровенные, в этом их прелесть, — продолжает брат. — Как перенести их на полотно максимально достоверно? Этому можно поучиться у детей. Они прекрасно это умеют: Просто рисуют, что им приходит в голову. А вот контроль всего этого хаоса на холсте — это уже вопрос профессионализма художника.
Братьев часто обвиняют в излишней мрачности, жестокости, которые накаляют атмосферу развернутого на полотне изображения. Художники даже немного оскорбляются на такую оценку. Они воспринимают свои работы совершенно иначе.
— Почитайте газеты, посмотрите телевизор и увидите то же самое! Если такие вещи происходят, ты, как художник, обязан отражать и это тоже, — горячится Олег. — Искусство дарит зрителю опыт негативного восприятия абсолютно безопасно. Ты можешь его получить, а можешь отказаться и отойти от картины — это уже право каждого.
— В наших работах все очень мрачно и часто неприятно, поэтому у людей возникают вопросы: "Зачем нужно такое творчество? Какую роль оно играет в жизни?" По меньшей мере все это эмоциональный опыт в чистом виде. Если не разум, то душа развивается, работая с ним. Кроме того, ты видишь еще одну точку восприятия реальности, — Алексей резко взмахивает рукой, — понимаешь, что и так тоже можно видеть мир, и расширяешь этим диапазон своего ума.