Сегодня – памятная дата. 27 января 1944 года была полностью снята блокада Ленинграда. "Комсомолка" встретилась в Калининграде с теми, кто пережил это страшное время в осажденном фашистами городе
"От крыс прятались в парадных"
Лидия ГОРА, 80 лет:
– Возле нашего дома располагались городские продовольственные склады. Их разбомбили в первые дни и начался пожар. Горели продукты, которых и так в городе было мало! Помню, как по улице тек расплавленный горелый сахар. Мой брат Владислав тогда начерпал два ведра этой горячей патоки и принес домой. Люди со всех концов города стягивались к складам и собирали сгоревший сахар – его можно было есть. Тогда же с горящих складов побежали крысы. Их были тысячи – они заполнили всю улицу и бежали, спасаясь от огня. Крыс давили проезжающие машины и они страшно визжали. Люди прятались от них в парадные и во дворы. Было до тошноты противно.
Голодающие съели всех собак и кошек, ловили птиц. Были и случаи людоедства. На нашей улице жили две сестры и о них ходили дурные слухи, мол, в городе голод, а у них всегда есть мясо. Как-то раз моя мама шла по улице и на ее глазах эти две сестры затащили в подъезд маленькую девочку. К ним в тот день пришли с милиционером. Девочку нашли у них под кроватью мертвой… В тот же день сестер расстреляли.
Моя мама работала в райсовете. Она с управдомом и милиционером ходила по квартирам. Дело в том, что взрослые жильцы умирали, а в квартирах оставались дети. Вот их забирали и развозили по детдомам. Как-то я упросила маму взять меня с собой на такой обход по квартирам. Зашли в первую квартиру, а там – мертвая женщина и трое живых детей на кровати. Зашли во вторую квартиру, и там лежала на полу мертвая женщина, и у нее была вырезана часть ягодицы. Я закричала от ужаса. Больше мама меня с собой на обходы не брала.
У меня был двоюродный брат Ярослав. Однажды он пошел в институт за документами и не вернулся. Мы с мамой начали его искать. Пошли в ближайшую больницу. Там брата не оказалось и нам сказали: "Посмотрите в сараях". Сараи, которые стояли при больнице, были заполнены мертвыми людьми. Они, замерзшие, лежали как дрова. И вот среди них мы искали брата. Его там не было. В других больницах брата тоже не оказалось. Так и не нашли мы его…
"Карточки зашивали под подкладки"
Анна БЫВАЛЬЦЕВА, 80 лет:
– Я жила в Петродворце, в городе знаменитых фонтанов. Когда началась бомбежка, мы с мамой, тремя сестрами и братом поехали в Ленинград. С нами была мамина сестра и ее трое детей. До Ленинграда добирались на поезде, но в пути его разбомбили. Многие погибли, а мы выжили. Дальше шли пешком. В городе нас поселили в общежитии. Мама и старшая сестра работали, а мы ходили за водой и за хлебом. Бывало, стояли в очереди весь день. Людей было много. И все молчали. Многие не выдерживали, падали и умирали прямо в очереди. Карточки на хлеб мы прятали подмышкой – зашивали их под подкладку, чтобы не потерять, и чтобы их не отняли.
Нас эвакуировали в 1942-м, когда мы были вконец обессилены от голода. К тому моменту сестра и брат умерли. Нас же погрузили в машины и повезли по неокрепшему еще льду Ладожского озера. Некоторые машины проваливались под лед и тонули у нас на глазах. На той стороне озера нас встречали хорошо: одевали, кормили и отправляли дальше в вагонах, застеленных сеном. Нас увезли в Саратовскую область. Так и спаслись.
Убежала от незнакомца
Людмила ПАРШИНА, 81 год:
– В Ленинграде я жила с мамой папой, братиком и сестрой. Когда началась блокада, первым заболел папа. Он недоедал, получил воспаление легких и лег в больницу. Вскоре он умер, и мы остались с мамой и братом. Но и она заболела. Я осталась за старшую – ходила за хлебом. И вот, помню, как-то раз я обессиленная от голода возвращалась домой с хлебом. Шла по льду озера мимо Шуваловского кладбища. И без того страшно было, так еще слышу – за мной кто-то идет. Обернулась, а это – мужчина, и идет еле-еле, как и я. Я ускорила шаг и побежала, а он – за мной: хотел хлеб отнять. Я успела добежать до забора и вбежала в наш подъезд…
Младший брат умер. А мама умерла 1 мая, в мой день рождения. Наша соседка тетя Паня которая работала дворником, похоронила ее. Страшно вспоминать. После этого нас с сестрой забрали в детский дом. Там мы жили до 1943-го года, вплоть до эвакуации.
Выручила книжка
Виктор ДАВЫДОВ, 74 года:
– Тогда мне было всего пять лет, но кое-что я помню. И знаю, что выжил только благодаря тому, что мать отдавала нам с сестрой свой хлеб. Мама работала – рыла окопы. А мы с сестренкой и бабушкой сидели дома на Васильевском острове. Боялись лишний раз выходить на улицу – город бомбили! Помню, в соседнем дворе я нашел книжку. Называлась она "Монас Великодушный". Книжка была хорошая, с картинками. По ней бабушка учила меня читать. Так за время блокады я по буквам, по слогам прочитал всю книгу. Она выручила – хоть как-то отвлекала от реальности.
Особенно тяжело было доставать воду. Я быстро повзрослел в таких непростых условиях. Деваться было некуда – за водой ходил сам. К длинной палке прикрепил консервную банку, ложился на лед реки возле проруби и банкой зачерпывал воду. Набирал ведро, ставил его на санки и вез домой. Шел еле-еле, так что на то, чтобы достать мутной речной воды, уходил весь день.
Снаряд попал в троллейбус
Фаина ВЛАСОВА, 91 год:
– Я работала водителем троллейбуса в Ленинграде. Наш маршрут функционировал, и если не было тревоги, мы возили пассажиров. А было их, надо сказать, много. Город часто бомбили. Один раз даже снаряд попал в троллейбус, но не в наш, а на соседнем маршруте. Тогда все погибли, кроме маленькой девочки и кондуктора!
Еще я вспоминаю, как мы стояли на конечной остановке, и я услышала шум. Выскочила на подножку, смотрю вокруг – ничего подозрительного не вижу. Посмотрела в небо и ужаснулась. Неба не было видно – столько было черных немецких самолетов. В тот день разбомбили продовольственные склады.
В эвакуацию я не попала – все дни блокады провела в Ленинграде.
"Я бы поставила памятник санкам"
Ольга ВОРОБЬЕВА, 83 года:
– Я ходила в школу, а потом ее переоборудовали под госпиталь. Мы носили солдатам простыни, читали им стихи. Потом загорелась другая школа, и мы помогали раскручивать пожарные рукава. Помню, как ездили с мамой на выполнение заданий на окраину Ленинграда: складывали песок в мешки, копали траншеи, обкладывали дерном блиндажи. Нам начисляли раз в месяц паек: белый жир в банках и шоколад в комках.
Я бы поставила памятник санкам. Санки – это все. Они выручали в блокадном Ленинграде. Возили на них и мертвых, и живых, и воду, и дрова. Я даже написала стихотворение о санках:
"Везут на санках малых и больших
Детей и взрослых, слабых и больных
И мужа неподвижного жена
Везет самоотверженно одна".