66-летний Евгений Поташев почти полвека назад перенёс уникальную операцию. Ему удлинили ногу на 24 сантиметра. Сейчас мужчине вновь требуется вмешательство хирургов, но для этого нужна квота.
Многодетная семья жила в карельской деревушке Пяльме. До Петрозаводска — 400 км на перекладных, автобусом и поездом. В большой семье, кроме Жени, было ещё четыре ребёнка. Всё началось с детской шалости. Когда Жене было два годика, старшие братья решили прокатить малыша. Поставили его на табурет и привязали к ножке стула собаку. Пёс дёрнулся — мальчик упал и сильно ушибся.
— Тогда к моему отцу приехал старый приятель. Все знали, что у него была открытая форма туберкулёза. Он потянулся ко мне: "Женюшка, иди сюда". Отец потом рассказывал, что только и подумал: "Не надо, Василий Иваныч, он же ребёнок, а у вас такая болезнь...". Приятель отца совсем немного подержал меня на руках, но, видимо, этого хватило: благоприятная среда... А уже через три месяца я начал плакать по ночам: "Бабушка, бо-бо. Бабушка, бо-бо".
Думал, что школа — это забор
Спустя три месяца поставили диагноз "туберкулёз кости". Малыша отправили на лечение в приграничный город Сортавалу. Так в два года с небольшим Женя оказался в гипсе на больничной койке санатория, где он провёл пять лет.
Попасть в бывший финский город было непросто — только по пропускам, которые можно было получить в окружном центре. За всё время лечения мальчика навещали очень редко: деревенская жизнь с хозяйством, работой, проблемы с пропуском. Когда спустя почти пять лет Женю будут забирать из санатория, он даже не узнает маму. "Я своих родных совсем забыл. Вот и про маму подумал, что это просто какая-то чужая тётя", — вспоминает Евгений Петрович.
Евгений Петрович, посмеиваясь, рассказывает, что представления об окружающей действительности были очень скудные и ограничивались тем, что виделось из окна палаты. "Вот идут дети в школу и заходят за забор. Мне тогда казалось, что школа — это и есть забор".
— Способ лечения был консервативный. Мы просто лежали и принимали какие-то антитуберкулёзные средства. Плюс усиленное питание. Нас привязывали к кроватям специальными "лифчиками".
Вспоминает, что много слушал радио. Сильное впечатление на маленького Женю произвёл Бетховен. "Слышал музыку — и наворачивались слезы", — вспоминает Евгений Петрович.
— А ещё помню, как умер Сталин. У нас была огромная палата, человек на 15. На стене висел портрет вождя, стоящего на Красной площади. 1953 год. По больнице пошли разговоры о смерти, обсуждали, плакали. Траурные ленты висели. Вот этот день мне запомнился.
Из санатория Женя вышел, когда ему ещё не было семи лет. Первые полгода заново пришлось учиться ходить. Сначала — стоять на неокрепших ногах, потом удалось взять в руки костыли и сделать первый шаг...
Даже не знал, что такое огонь
"Ограниченный круг общения в четырёх стенах, замкнутый коллектив многого не дают. Когда вернулся в деревню, начал заново изучать жизнь. Не понимал некоторых ровесников. Вот, например, поленница дров называлась костер. "Вон, смотри, петух на костре". Как, думаю, петух на огне? Пришлось заново приобщаться. А вообще, меня не особо выделяли как-то. Будто и здоров был", — говорит мужчина.
В течение года болезнь опять напомнила о себе — и мальчика вновь отвезли в санаторий. Там Женя пошёл в первый класс. Карандашом на специальных подставках выводили буквы. Первые книги Женя прочёл тоже в больнице. Таких малышей было много. Целое детское отделение и несколько классов. Женя очень любил, когда их кровати на колёсах свозили в отдельную большую палату, чтобы устроить совместный кинопросмотр. В санатории мальчик окончил три класса.
Нога была короче на 32 сантиметра
Первую операцию на ноге сделали в 1959 году врачи, приехавшие из Ленинградского института хирургического туберкулёза. Девятилетнему Жене удалили сустав, который к тому времени был практически "съеден" туберкулёзом. Позже выяснилось, что во время этой операции была затронута ростковая зона — и нога остановилась в росте.
— Я взрослею, становлюсь выше, а нога остаётся такой же. Мне начали делать ортопедическую обувь на платформе, чтобы удобнее было ходить. В школе особо никто не обращал внимания, что я инвалид. И в футбол потихоньку играли, и в хоккей. Настолько уже привычно было не пользоваться ногой, как будто уже и родился таким.
Будучи девятиклассником, Женя прочитал в газете про выдающегося хирурга-ортопеда Гавриила Илизарова, который занимается подобными случаями.
— Выяснил, что в институте под Ленинградом работает его ученик — доктор Соболев. Я написал письмо, объяснил ситуацию, меня пригласили на консультацию с последующим лечением. Лёг в выборгский санаторий и 11 месяцев ждал операцию: из-за редкой группы крови пришлось долго искать донора.
К 15 годам одна нога была короче второй на 32 сантиметра. Женя носил специальный ботинок на платформе с пробковым наполнением.
— У меня постоянно спрашивали: "А что это у тебя в кармане?" — "А это моё колено..."
Ленинградские врачи провели сложнейшую операцию, им удалось удлинить сустав на 24 сантиметра. Спустя несколько лет этот уникальный случай войдёт в примеры для кандидатской диссертации.
Снимок сделан после операции. Зелёной чертой отмечено место, где до хирургического участия было колено.
— Кость раскололи и с помощью аппарата начали раздвигать. Потихоньку, по миллиметру. Помню, что приходилось шесть раз в день гаечным ключом подкручивать аппарат. Вместе с костью удлиняются мышцы, сосуды, связки. В результате я нарушил функцию коленного сустава — и он перестал гнуться. Возникали бытовые проблемы, но особых болей я не ощущал. После операции по вытяжению восстановление заняло ещё три года. Вот уже много лет нога не сгибается в колене, сесть можно, только вытянув её.
"Посвятил своей ноге 13 лет"
Резюмируя, Евгений Петрович вспоминает, что "посвятил своей ноге 13 лет". Столько времени проведя под присмотром врачей, Женя обрёл мечту: стать медиком, хотел поступать на хирурга.
— Нам подсказали, что в Смоленске очень хорошая кафедра хирургии. Я подал документы, мне прислали вызов. Но получилось так, что сестра в это время тоже готовилась к поступлению. Я так прикинул, что двоих деревенская семья просто не потянет. Мне посоветовали поступить в радиотехникум в Иваново, там можно было находиться на полном гособеспечении. А в день распределения мы с дружком загуляли и прозевали. Осталось два варианта: в Калининскую область, поднимать радио на свиноферме, или Калининградская область. Так в 1975 году и попал в Советск.
Когда переехал в Советск, обзавёлся семьей, начал обустраивать быт. Даже переделывал под себя автомобили. Начинал с мотоколяски и "запорожца" с ручным управлением, а в 1998 году Евгений Петрович купил себе "Фольксваген Гольф" и чуть модернизировал. Педаль тормоза он заменил на рычаг, который можно было дёргать рукой. Потом пересел на "автомат".
Сейчас один из суставов практически полностью разрушен, требуется операция. В Калининградской области за такие сложные случаи не берутся. Евгений Петрович был на приёме у доктора Соболева. Он продолжает работать в институте, несмотря на свой солидный возраст.
"Сейчас можно сделать эндопротез коленного сустава, заменить его. Основная проблема — выбить квоту на операцию. Хотя боюсь немного, ведь 50 лет прошло с того момента, как сделали последнюю операцию. Функция мозга уже не направлена на сгибание. Но рискнуть стоит, ведь так намного удобнее, чем с прямой ногой..." — говорит Евгений Петрович.