Деревянные самокаты, рафтинг на Ниле и фу-фу на ужин: полицейская из Калининграда — о работе и жизни в Африке

Калининградка Юлия Тараско почти 20 лет служит кинологом МВД. В составе миссии ООН она побывала на Кипре, а в декабре 2025-го вернулась из Демократической Республики Конго. Юлия рассказала «Клопс», как за 14 месяцев едва не стала жертвой вооружённого переворота, участвовала в рафтинге на Ниле, столкнулась с бегемотом и получила прозвище «мадам Бисквит».

В любой миротворческой миссии участвуют полицейские, военные и гражданские. Кандидаты обучаются в центре подготовки миротворцев, сдают экзамен, проходят медицинские и другие проверки. Последний этап — интервью.  

— Юля, в 2022 году вы были на Кипре, в чём отличие той миссии от африканской? 

— На Кипре относительно мирно, на всей территории острова не было конфликта. Я даже брала с собой сына, которому тогда было 12 лет. Кипр условно разделён на две части. На одной живут турко-киприоты, на другой — греко-киприоты. Дабы между ними не возникало разногласий, остров разделён буферной зоной. Она подконтрольна Организации Объединённых Наций.

В Демократической Республике Конго (далее ДРК) регулярно происходят конфликты, действуют крупные и мелкие незаконные вооружённые формирования, которые периодически совершают нападения на гражданское население. Их цель — устрашение, взятие контроля над определёнными территориями, ведь страна богата природными ископаемыми. Основная задача участников миссии — защита гражданского населения, поддержка законного правительства в борьбе с этими незаконными формированиями.

— Как начиналась ваша африканская командировка?

— Заезды в миссию происходят примерно раз в месяц. 28 сентября 2024 года я вылетела из Москвы, больше местных не было. Нас разместили в гостинице города Киншаса — столицы ДРК. Участники миссии были из многих стран, но больше африканских: Буркина-Фасо, Ганы, Сенегала, Мали, Египта. Были представители Индонезии, несколько человек из Франции и Швейцарии, две девушки из Казани и Хабаровска. Больше общалась с ними, но и с остальными тоже — говорили о службе на родине, делились личными впечатлениями, ожиданиями, планами. Общались на английском или французском языках.

— Какое впечатление произвела Киншаса? 

— Город перенаселённый, очень много транспорта.

Там огромные пробки: можно стоять несколько часов и проехать буквально 500 метров. 

Есть очень бедные, грязные районы с горами мусора, где толпы бедно одетых людей.

— Вам рассказывали о традициях страны, давали какие-то советы?

— Да. В течение 10-14 дней проходит инструктирование и проверка перед распределением. Рассказывают о поведении в стране, конфликтах и распространённых инцидентах, о заболеваниях и заботе о здоровье. Например, во многих районах употребляют в пищу животных, которых мы не едим: обезьян, грызунов.

Для нас кошки и собаки — домашние животные, а там они могут оказаться в тарелке. 

Население бедное, поэтому едят всё, что можно съесть. Естественно, говорить о санитарных нормах сложно, когда люди живут без электричества, водоснабжения и канализации. Обезьянья оспа, вирус Эбола, другие тяжёлые инфекции. Нужно постоянно мыть руки, не трогать ничего грязного, не есть незнакомые продукты, всё мыть. 

Малярия считается более или менее стандартным заболеванием — комаров очень много, невозможно избежать контакта с ними. Перед отъездом обязательной была прививка от жёлтой лихорадки, без которой в страну не впускают.

— Где было первое место службы? 

— После вводного курса меня распределили в город Гома — это провинция Северное Киву на берегу одноимённого озера. Город небольшой, может, чуть больше нашего Черняховска. Относительно спокойный и чистый по сравнению с Киншаса. 

Единственное неудобство: рядом находится действующий вулкан. 

Когда он последний раз извергался, лава повредила часть города. Озеро Киву считали не очень благоприятным. Глубина водоёма — более 400 метров, в нём регулярно происходили выбросы скоплений метана. Были и трагические случаи, когда из-за этого гибли рыбаки. 

— Как строился ваш рабочий день?

— На работу и с работы нас возили служебным транспортом. Передвигаться самим по улицам там нежелательно и опасно. Был даже комендантский час с 21:00, когда передвигаться по городу запрещено.

Служба проходила на территории огороженной базы по типу воинской части. 

Там свой транспорт, офисы, столовая, спортзал, футбольное поле, медицинское подразделение. Я работала с информацией и документами. Наш офис представлял собой небольшое помещение: шесть-семь столов. Были офисы и на 20 человек. Рабочий день начинался в 8:00 и заканчивался в 17:30. В субботу и воскресенье мы работали до 16 часов. С выходными интересная система: месяц работаешь без выходных, потом дают отдых шесть дней. Можно за два месяца, например, накопить 12 дней и куда-то уехать. 

— Откуда были ваши коллеги?

— Мои русские знакомые остались служить в Киншасе. Со мной работали девушки и парни из Турции, Джибути, Буркина-Фасо. Основной язык миссии — французский, но очень много сотрудников общается на английском. Я знаю и тот и другой. Объясниться всегда можно, переспросить, перефразировать, воспользоваться переводчиком в интернете. 

— Были какие-то конфликты? 

— Нет, людей тщательно отбирают, проверяют. Было бы странно, если бы мы не находили взаимопонимания. Был один нюанс. У нас жила кошка на территории базы. Её подкармливала я и ещё несколько сотрудников. Вскоре она поняла, в каком я офисе нахожусь. Сначала сидела рядом с дверью, затем на пороге, а потом осмелела и спала под моим столом. Одна из сотрудниц выгнала её, сказав, что кошек как питомцев они не рассматривают, животные должны быть на улице. Я согласилась, что кошке лучше сюда не заходить. 

— Кошка, надеюсь, цела?

— Пока я там была, с ней было всё хорошо.

— К слову о питании, где и чем вы обедали? 

— В кафетерии на территории базы. Еду предлагали достаточно стандартную: рис, курицу, макароны, говядину. Супов меньше, чем у нас. Учитывая разнообразие фруктов и овощей, было много соков, смузи, авокадо, бананы, маракуйя, манго, папайя.

— Юля, насколько жильё отличается от стандартного в нашем понимании? 

— Жильё там не предоставляется. Его поиск ложится на наши плечи: сами снимаем дом, либо квартиру, можно с кем-то или одному. В Гома я снимала квартиру, вполне приличную на верхнем этаже в трёхэтажном доме. В других городах — аналогично с небольшой разницей по метражу и количеству соседей. 

Мы называем квартиры однокомнатными, а в Африке говорят «односпальные» — гостиная за комнату не считается. 

Моя была с одной спальней, а гостиная совмещена с кухонной зоной. Был новый телевизор, но я его ни разу не включала — телевидение там своеобразное, местное кино и сериалы мне не очень интересны. Смотрела фильмы на компьютере, читала электронные книги или брала на базе из небольшой библиотеки на английском или французском языках.

Кухня была достаточно неплохая — газовая плиточка на две конфорки, газовый баллон. Вода холодная, но в душевой —нагреватель. 

Отключение воды и электричества там норма — бывает, на несколько дней. 

Дома всегда надо иметь запас. В любой квартире есть ёмкости. Одно из условий аренды жилья и проживания — дом с охраной. Иначе нельзя, учитывая обстановку. Дом должен быть обнесён забором по типу наших современных ЖК. Я должна заключить контракт с охранной организацией вроде нашего ЧОПа — у них помещение на территории и там дежурят. Неважно, частный это дом или многоквартирный. 

— Как проводили свободное время? Какие были развлечения? 

— Особо никаких. Кино, театры, музеи, бары, боулинг, бильярд — ничего такого не было. Город стоит на озере, где не купаются. Была зелёная зона, что-то вроде парка, где можно было посидеть. Заведения находились на берегу Киву. Они называются ресторанами, но в нашем понимании это скорее кафе. 

Имелся список заведений, где можно было поужинать. 

Ещё был бассейн на территории гостиницы рядом с базой. К концу рабочего дня можно зайти на часик искупаться. На базе есть спортзал, где я проводила очень много времени, ходила туда даже во время обеда. Всё вполне цивилизованно: например, в санузлах на базе есть душ — правда, там мало кто мылся. Проводились спортивные мероприятия — футбол, аэробика, были классы танцев и йоги. 

— Сколько в среднем стоит ужин в ресторане? Многие могут себе позволить?

— Для местных жителей это считается роскошью. К примеру, блюдо в среднем стоит порядка 10-15 долларов. Лучше пойти на рынок, купить что-то и приготовить. Подешевле — замороженная курица, а если хочется какого-то изыска, можно найти говядину. Мясо не все могут себе позволить. С рыбой, казалось бы, должно быть попроще, но в ресторане она тоже дорогая. Свежую рыбу я не покупала, но видела, что рыбаки с лодок продавали сомов и тилапию. Я чаще всего готовила курицу и овощи, иногда рис, баклажаны, доступные по цене, томаты. Огурцы очень дорогие — они большие и считаются эксклюзивным продуктом. И перец сладкий дорогой. 

— А местную кухню пробовали?

— Есть традиционное африканское блюдо, которое называется фу-фу. Оно у них основное, как наш хлеб. Мне его довелось пробовать в горах. В железной миске деревянной лопатой замешивают что-то вроде муки из корнеплодов — маниока, ямса, батата. Заливают водой, подогревают и замешивают. Всё превращается в массу вроде плотной манной каши. Её отщипывают, катают шарики и едят с соусом или овощами. 

Фу-фу — абсолютно безвкусный продукт. Не сладкий, не солёный, не кислый — никакой. 

Также необычен очень острый соус пили-пили, или пири-пири. Делается из острого перца. Они его едят чуть ли не со всеми блюдами. Считается, что острая пища спасает от паразитов.

— Юля, расскажите об особенностях климата.

— Я была в нескольких точках Африки, расположенных на высоте до 1 500 метров над уровнем моря. Гома тоже находится на высоте. 

Действующий вулкан и озеро — это влажность и пыль, видно, как она быстро оседает. 

Днём бывало жарко, но офисы оборудованы кондиционерами — это спасало. В Гома комфортнее всего было по ночам, когда прохладно. Но у всех обязательно должны быть москитные сетки над кроватью. 

— Ливни, наводнения случались?

— Да, порой ливнёвки не справлялись. Вдоль дорог выкопаны глубокие канавы, чтобы вода уходила в озеро. Но иногда и они не спасали — улицы превращались в реки. Здесь много хижин из подручных средств: что-то налеплено из палок, обтянуто тентами. 

Во время дождей обвалы, грязные реки смывают людей вместе с домами. 

В Бени, где я жила последние два месяца, каркасы домов из веток и брёвен, пол земляной. Пространство в стенах заполняют смесью грязи с глиной — такие ненадёжные строения.

— Какие ещё особенности местного жилья?

— Чаще я видела малоэтажную застройку — два-три этажа, максимум пять. В Гома много самостроя, во всяком случае, в том районе, где я жила. Строительные леса выглядят весьма странно: что-то накручено и навязано из бамбуковых веток, и по ним перемещаются рабочие. 

— Где вы служили потом? 

— В январе 2025-го я уехала в отпуск в Уганду. Как раз в это время Гома захватили повстанцы. С этого момента я два месяца работала в Уганде, в Энтеббе. Именно туда и эвакуировали всех моих сослуживцев. Потом переехала в Киншасу, а в сентябре меня перевели в Бени.

В Энтеббе я побывала на сафари. Это была мечта — сафари и рафтинг на Белом Ниле. 

— Разве на Ниле нет крокодилов и других опасностей? 

— На тех участках крокодилов не было. К тому же я старалась избегать опасных порогов, пересаживалась в другую лодку, чтобы не рисковать жизнью. Вода тёплая, река красивая, бурная. Один маршрут пролегал через джунгли, где нельзя пройти на лодке. Мы шли пешком по берегу, и гид сказал, что сейчас будет много паутины, но пауки неопасные. 

И там был целый тоннель из паутины — пауки очень красивые и огромные, 7-8 см в диаметре!

Ими всё было усеяно! А когда мы дошли до машины, на нашем грузовике сидел такой паук. Я их боюсь, но стараюсь всегда перебороть свой страх. Говорю гиду: хочу взять его в руки и сфотографироваться. А он отвечает, мол, не надо. Я напряглась: «Вы же сказали, что они безопасные!» Он отвечает: «Ну да, говорил, но брать не надо...» В итоге всё же разрешил подержать его в перчатках. 

— Какие опасные насекомые или рептилии попадались?

— Там есть такая муха Nairobi Fly. Тельце длинное, чёрное с рыжим. Достаточно до неё дотронуться — и остаётся химический ожог. А если её по коже размазать, то очень серьёзные травмы кожи — краснота, волдыри, боль, может быть аллергия. Я дважды от них пострадала. Змей я не видела, но в июле при подъёме на гору Элгон была покусана огромными коричневыми муравьями.  

Если их вовремя не стряхнуть, они не просто кусают, а грызут!

Они делают себе дорожки через туристическую тропу. Их очень много. Заползли под одежду и немножко мной полакомились. Укусы выглядят как небольшие ранки.

— Каких необычных животных удалось увидеть в природе? 

— В национальном парке Мёрчинсон есть красивый знаменитый водопад. Там расположился наш палаточный городок, вроде кемпинга. 

Нам посоветовали плотно закрывать палатки: бабуины везде залезают и всё воруют. 

Местные жители носят с собой рогатки — бабуин её видит и отходит в сторону. Лагерь находился недалеко от реки. Гид предупредил, что сюда захаживают бегемоты и слоны. Не надо пытаться с ним сделать селфи, погладить и подружиться. Лучше тихо уйти в укромное место. А первое животное, которое я увидела, — кабан, такой, как Пумба из мультика. Мы кушали возле кафе, он пришёл и расположился рядом с нами в теньке. Там миска с водой стояла. Видимо, сотрудники кемпинга оставляют, потому что жарко. 

Само сафари произвело неизгладимое впечатление. Столько разнообразных животных и так близко! Ночью удалось понаблюдать за прайдом львов со львятами. 

В палатке я ночевала одна и проснулась от чавканья рядом. Выглянула: в паре метрах пасётся бегемот. 

Уснуть я уже не могла. Где-то до пяти утра этот гигант мирно щипал траву неподалёку. А когда начали просыпаться люди, он тихонько ушёл в сторону реки.

— А какой ценник на подобные приключения? 

— Разброс цен очень большой, сафари можно найти за 350 долларов, а можно за несколько тысяч. Всё зависит от длины трассы, дополнительных услуг. 

— К кошкам и собакам относятся, как к еде, по всей Африке? 

— Нет. Пока я жила в Уганде, «удочерила» двухнедельного щенка, которого выбросили на улицу. Месяц его выращивала. Девочку назвали Блэк. Когда я уезжала, её оставили хозяева в качестве питомца. Кстати, там у меня была малюсенькая квартира, но с отдельным входом. 

Ко мне в гости приходили гекконы и огромные тараканы — они поедали комаров.

Кроме того, постоянно заглядывала абсолютно беспардонная курица. Везде запрыгивала, залетала на диван и кресло, что-то пыталась выкопать. А потом укладывалась отдыхать. Когда появился щенок, она очень возмущалась. 

— Во что одеваются местные жители? 

— Они очень любят яркие цвета, что-то наматывают на голову. Женщины носят платья или обматываются тканью. Мужчины попроще одеваются, но многие тоже ярко. Чаще это лён и хлопок. Но есть ещё какая-то странная ткань, будто пропитанная воском — я так и не поняла её назначения. 

— А как они перемещаются? 

— Перевозка людей очень странная и хаотичная. Это может быть грузовик, в кузове навален какой-то скарб, а сверху сидит толпа, кто-то висит на кузове, на подножках. В крупных городах есть маршрутки, в них тоже набиваются толпы людей. Они часто в плачевном состоянии — без зеркал, окон, с разбитыми фарами. И люди в таком транспорте едут часами. Оборудованных остановок нет. Микрики останавливаются вдоль дороги, где часто организованы мини-рынки. Там готовят уличную еду, и торговцы тут же окружают остановившийся транспорт и продают через окно пассажирам.

Ещё меня удивил необычный транспорт — деревянный самокат, который называется чукуду. 

Я так понимаю, что Гома считается родиной этого транспорта. Больше я его нигде не видела. Многие перемещаются пешком и чего только не носят на голове, даже мотыги! Ну, и сумки, разумеется. Ручки зафиксированы вокруг лба, а сама авоська висит сзади. 

— Чем занимаются местные жители, как относятся к белым? 

— Люди не сильно обеспечены, поэтому пытаются заработать как могут: что-то продают, некоторые попрошайничают. Бездомных детей я регулярно кормила печеньем. 

Они прозвали меня мадам Бисквит и были вполне довольны угощением. 

Основная часть взрослых называет приезжих с других континентов музунгу. Это обозначает «иностранец», чаще всего так обращаются к светлокожим. Отношение обычно нейтральное. Дети могут кричать «Музунгу хай!» или «Бонжур!» Агрессии я не видела. Я была открыта к общению и дружелюбна. Наверное, это тоже играет роль. 

Ребята из охраны моего дома чуть не расплакались, когда я уезжала.

Я их угощала ужином, а когда просила помочь принести воду или поменять газовый баллон, всегда приплачивала. Они это ценили. Детки там тоже работают с малых лет, все помогают родителям. И воду таскают, и в огороде ковыряются.

У многих здесь небольшие огородики. Большинство держит кур, встречаются козы. Воровать не принято из-за очень жёстких наказаний. Животные и птица гуляют везде — никто их не тронет. 

— Как наказывают за кражи?

— У них распространён так называемый «мобжастик» — самосуд. Вора окружают, закидывают палками, камнями и сжигают живьём. Жестокость присутствует, это часть традиций. Военные формирования вербуют людей. Если мужчина, парень отказывается, ему отрубают кисти рук, чтобы не мог держать оружие.

— Вы жили в Африке больше года — к каким вещам невозможно привыкнуть? 

— Я не сталкивалась с чем-то угрожающим или пугающим. Понятно, что если ночью гулять в джунглях или по каким-то гетто, было бы страшно. Могут сумку сорвать, в машину влезть. Агрессивные подростки сбиваются в компании, цепляются за машины. Тут главное — не открывать окна, ехать медленно, чтобы никого не задавить и не вступать в контакт.

Бывало, недалеко от дома слышались перестрелки. 

Но когда ты понимаешь обстановку вокруг, ведёшь себя осмотрительно, пытаешься максимально себя обезопасить, никаких нюансов не возникает.