Вот уже две недели, как житель Гурьевска Юрий Белкин (фамилия изменена) оказался на положении беспомощного ребёнка. Из-за осложнений диабета ему ампутировали обе ноги. Дочь мужчины считает, что он сам виноват в своих бедах и заботиться о нём не хочет. А вот три соседки бросить «дядю Юру» на произвол судьбы не смогли. О том, как это случилось, женщины рассказали «Клопс».
С конца августа Татьяна Сергеевна, Анна и Дарья живут как в лазарете: перевязывают, кормят, моют. Никто из них с 63-летним Юрием Аркадьевичем раньше близко не дружил, соседи да соседи. Для Татьяны он был давнишним коллегой мужа да отцом дочкиной одноклассницы. Для Анны — соседом родственников. Здоровались. Кивали на бегу. Но когда к его дому однажды подъехала скорая и Белкина, безногого, высадили у подъезда, пройти мимо они не смогли.
«Я просто пришла, как все, тут много народу было, — вспоминает Татьяна Сергеевна. — «Давайте помогать!..» В итоге помогаем мы втроём. Я, Аня и Даша».
«Девочки», они моложе, по словам своей соратницы, работают мобильно: ходят по инстанциям, собирают документы. А у неё самой, единственной из всех троих, есть опыт ухода за больными. Татьяна, хоть она и на инвалидности, и взялась менять памперсы и обрабатывать швы и пролежни. Что-то подсказала знакомый фельдшер, что-то — медсестра в поликлинике, куда они возили Белкина на флюорографию. Так и живут.
Сам Юрий Аркадьевич себя обслуживать не может совершенно, даже просто поесть — проблема. Обеих ног он лишился полностью из-за начавшейся на фоне диабета гангрены, больше месяца провёл в больнице. Но какое-то время назад перенёс ещё и инсульт. Теперь не работает одна рука.
Помощницам справляться с этим бывает очень тяжело. Постоянный график: два часа дома — два часа здесь. Надолго подопечного не оставить.
«Почему я надорвала спину? — объясняет Татьяна Сергеевна. — Его переворачивать приходится. Если с одного бока он ещё может встать, там у него рука рабочая, то с другого нет.
Он однажды завалился, и, пока я не пришла, он не мог повернуться. Четыре часа лежал. На одном боку. Мокрый, холодный.
Прихожу и вот начинаю с того, что снимаю всё мокрое с него, меняю памперсы, пелёнки, потом делаю обработку и кормлю. Слежу за инсулином, он не знал даже, сколько ему чего колоть. Сам-то он плохо видит одним глазом, ему надо обязательно, чтобы кто-то помогал. Я [набираю дозу], даю шприц, он сам колет».
Инсулин и лекарства для обработки ран, марлю, бинты, памперсы, пелёнки и прочее, прочее, прочее соседки покупают сами, на свои деньги. Они не скрывают, что нервы и силы уже на исходе.
«Просто мы сами не можем вот так каждый день, целый день, — вздыхает Анна. — Тут нужна медицинская помощь! Нужно смотреть шов, потому что он гноится. Я не врач, чтобы определять, нужно там снимать швы или что, и как это всё делать!»
Женщины обращались и в поликлинику, и в министерство здравоохранения, и в приёмную губернатора, но внятного ответа пока ниоткуда не получили.
В больнице мне говорят, идите к участковому терапевту, — рассказывает Анна. — Участковый на больничном. Неужели никто не может его заменить?»
Иногда руки у них просто опускаются перед горой дел. Например, Юрию Аркадьевичу нужно помочь оформить первую группу инвалидности вместо его второй. Но пока разбирались, что да как, срок пригодности анализов истёк. И всё-таки они каждый день продолжают приходить к нему.
К совершенно чужому человеку, о котором почти ничего не знают. Правда, все в один голос говорят, что знают — только хорошее: ходил в море, работал на заводе ЖБИ и в гурьевском «Водоканале», не пил. До последнего, пока мог, заботился о тяжело болевшей жене... Растил дочь.
Его осознанный выбор
Дочь Юрия Аркадьевича, Алёна (имя изменено), к его судьбе относится без особого сострадания. С 25 августа, с того дня, как его выписали из больницы, она два или три раза занесла ему поесть, но в остальном участия не принимает. По её словам, она не может посвятить себя уходу за отцом, потому что вынуждена работать.
«Если я уйду с работы и буду жить на 20 тысяч отца, — рассуждает Алёна, — мне будут кидать камнями в дверь, что я забираю его пенсию! А если я буду работать и ухаживать за отцом по 12 часов, находясь на работе, то я всё равно останусь плохой. Но хотя бы в доме будут деньги, и у нас не заберут квартиру».
Она знает, что соседи помогают Юрию Аркадьевичу за свой счёт, но считает это их собственной инициативой и личным выбором. Как, кстати, и болезнь, которая обернулась для её отца тяжёлой инвалидностью.
«Отец сам довёл себя до данного состояния, — спокойно говорит она. — В 2020 году ему, если я не ошибаюсь, ампутировали ногу, он ещё бодрячком был. И ему говорили, как себя надо вести, что надо делать, чтобы у него не было сахарного диабета. И сейчас ему говорили: «Юрий, у вас гниёт нога, её надо будет ампутировать». Он писал отказы, диету не соблюдал. Вот чудо, что он остался живой просто. А это всё — его осознанный выбор».
Впрочем, совсем от отца Алёна не отказывается. На последнюю пенсию купила в квартиру новый газовый котёл. Хлопочет, чтоб его устроить в пансионат для людей, которые не могут сами о себе заботиться.
Но если решение Юрия Аркадьевича и было «осознанным выбором», сейчас ему непросто что-то об этом сказать. Сознание у него ясное, но речь после инсульта затруднена.
«Плохо мне, — тихо говорит он в телефонную трубку. — Я не знаю... Как это получилось? Что вот за болезнь диабет, такая страшная. Вот как я так? Дочь? Нет... Не навещает. Только соседи ходят».
И плачет.
«Клопс» обратился за комментарием в областные министерства здравоохранения и социальной политики. Как оперативно пояснили редакции в последнем ведомстве, ситуация находится на контроле, специалисты уже занимаются этим вопросом. Гражданина посещает социальный работник. Дочь уже подала обращение, вопрос определения Белкина в социальное учреждение будет рассмотрен в ближайшее время.
Калининградка, сын которой после проволочек в лечении стал инвалидом, собирается подать в суд на врачей.
.svg){kind=small}