Как курсанты взрывали Королевский замок: Калининград 1960-70-х глазами армейского сапёра

Пётр Бейтан родился в Латвии, а в Калининграде оказался в середине 60-х. Как учились курсанты-сапёры знаменитой “Ждановки” и какие задачи приходилось решать военным, подполковник в отставке рассказал “Клопс”. 

Ходили слухи, что город отдадут немцам

В 1960 я закончил семь классов. В семье было тяжёлое положение, и в 14 лет мне пришлось пойти работать на стройку, но учиться хотел всегда, поэтому записался в вечернюю школу.  Рабочий день на стройке — с восьми до 17 часов,  учёба — с 19.00 и до пяти минут первого. В таком режиме я закончил одиннадцать классов. В военкомате мне предложили поступать в военное училище. В 1965-м я приехал в Калининград, стал абитуриентом Калининградского высшего инженерного ордена Ленина краснознамённого училища инженерных войск им. А. А. Жданова.

Особенно мне понравилась улица Клиническая, по ней тогда ходил трамвай №4. Весь нынешний Московский проспект — развалины, район Дворца бракосочетаний — сплошные развалины. Ну и Королевский замок. Даже разрушенный, он производил впечатление. Стояли фрагменты стен, круглая башня. Несколько руинированных немецких зданий, в частности “Дойче Банка” — очень прочное сооружение. Его я потом и взрывал.

Возле замка со стороны нынешнего Московского проспекта стоял памятник Суворову. Не Александру Васильевичу, а его отцу. Во время Семилетней войны он был губернатором Восточной Пруссии.

Город практически не восстанавливали. Часть Ленинского проспекта от кафе “Снежинка” на пересечении с Соммера до магазина “Детский мир” на ул. Шевченко отстроили, поставили пятиэтажки. Но дальше — развалины.  Район улиц Коперника и Житомирской — сплошные развалины. У нас в Латвии я таких в детстве не видел.

Ходили слухи, что Калининград отдадут обратно немцам, поэтому в его восстановление вкладывать силы и средства нет никакого смысла. Отстраивать город начали только в 1966-м.

И ещё одно впечатление — было очень много военных. Везде: на улицах, в магазинах, на почте.

Девушки, “кроты” и “пингвины”

Профессия военного была престижной. По меркам Советского Союза им хорошо платили. Когда в училище устраивали танцы, автобусы на Борисово ломились от девчонок. На танцах играл оркестр, время от времени и магнитофон заводили.  А ещё мы ходили на танцы в “Бочку” —  Дом культуры бондарно-тарного комбината, в клуб парка имени 40-летия комсомола и в гарнизонный Дом офицеров на Кирова.

Я не помню, чтобы на танцах были какие-то серьёзные конфликты. Если они и возникали, то между курсантами КВАТУ (Калининградского военного авиационного училища — ред.) и нами. Сегодня мне кажется, что в этой странной распре между “кротами”, как в КВАТУ называли нас, и “пингвинами”, как мы называли их, была вина коменданта Калининградского гарнизона. Во время патрульной службы он специально настраивал: задерживайте как можно больше курсантов. Ну своих же ты не будешь в комендатуру доставлять. Почему-то с курсантами военно-морского училища у нас не было таких напряжённых отношений. А вот с КВАТУ…  Мы идём и ловим кватушников. Они в патруле гребут всех инженеров. Командование двух училищ по поводу этого конфликта даже как-то устроило мирные переговоры.

Чтобы не вышибла взрывная волна

В программу нашего обучения входил предмет “Подрывание конструкций”. Вместо полигона мы практиковались в самом центре города — взрывали замок и дома рядом примерно три раза в неделю.  Во время наших занятий центр оцепляли. Я очень хорошо помню, как витрины магазина “Детский мир” закрывали деревянными щитами, обходили квартиры и просили жильцов оставить окна открытыми, чтобы взрывная волна не вышибла стёкла.

Это было гораздо интереснее, чем на полигоне взрывать брёвна и бетонные балки. Замок с его трёхметровыми у основания стенами производил на нас впечатление. Это не просто прилепил взрывчатку, нажал на кнопку — и всё. Это интересная инженерная задача, она требует сложных расчётов. Нужно найти слабое место конструкции, определить, куда и сколько закладывать взрывчатки. Одномоментно подрывали сразу около сотни зарядов.

Кирпич и броня “Дойче Банка”

Рядом с Королевским замком стояло здание “Дойче Банка”. Там случился небольшой казус. Открытыми зарядами взрывать его было нельзя. Это дало бы большой разлёт обломков в самом центре города. Изучили конструкции, рассчитали. Специальная инженерная машина просверлила стены в нужных местах, в эти шурфы мы заложили заряды. Взорвали, а стены стоят. По технике безопасности сразу к ним подходить нельзя. Выждали время, подходим. Оказывается, на первом этаже на всю высоту этажа в кирпичной кладке стоял броневой лист примерно в два сантиметра толщиной. Но мы эти стены потом всё равно взорвали.

Сам замок и дома вокруг него были сложены из кирпича с использованием не цемента, а известкового раствора. Прочные, но разбирать их было легко. Их и разбирали. Временами на этом месте сотни людей собирали кирпич — иногда для предприятия, иногда для себя.

Я окончил училище в 1968 году с золотой медалью. Мне предложили остаться. В училище я вначале командовал взводом, потом ротой. Восемь лет занимался разминированием. В мои обязанности входило также уничтожение обнаруженных боеприпасов. Этого добра в Калининграде тогда лежало хоть отбавляй. За сапёрами воинских частей были закреплены районы города.. Я отвечал за район вокруг училища. Выезжал и на разминирования в Московском районе. Мы имели дело со всеми видами боеприпасов, советских и немецких: патроны, снаряды, гранаты… На острове Октябрьском даже как-то “Ванюши” обезвредили — снаряды немецкого реактивного миномёта. У нас “Катюша”, у них “Ванюша”. Так его наши называли.

В 1976 году в училище строился тир прямо возле дороги, которая ведёт в Борисово. На обочине дороги бомбоискатель показал: что-то есть. Начали копать. Нашли погребок с 76-миллиметровыми снарядами. Видимо, во время войны там стояла артиллерийская батарея. Каждый снаряд упакован в специальный термос. Сохранились идеально. Хоть сейчас заряжай и стреляй.

А потом была история со складом горюче-смазочных материалов училища. Там решили провести благоустройство территории. Накопали за стрельбищем земли, привезли на склад. И обнаружили в этой земле снаряд. Прямо на территории склада. Начальник склада побежал к дежурному, нас подняли по тревоге. Мы из этой земли вытащили 87 снарядов. 

Как-то я отмечал день рождения. Только сели за стол — я жена, дочь, родственники. Прибегает посыльный: срочно явиться в училище. На КПП принесли снаряд. Вылез из-за стола, пошёл. Снаряд подбросили. Нашли на дачном участке, пока милицию позвонишь, пока сапёры приедут… Ну его нам и оттащили.

Конечно, во время разминирования, скажем так, на душе щёкотно было. В любом случае ты понимаешь, с чем дело имеешь. Знаете поговорку: "Сапёр ошибается один раз"? Так оно и есть.

У нас анекдот рассказывали. Высоко в небе над землёй встречаются двое. Один летит вниз, другой вверх. Тот, который летит вниз, спрашивает у того, который летит вверх: слышь, где здесь это кольцо, за которое дёргать надо, чтобы парашют открылся? Тот, что вверх, отвечает: брат, не знаю, я сапёр, который ошибся…

Неприятно было иметь дело с гранатами

Как-то курсанты метали гранаты. Один гранату кинул, а она не взорвалась. И упала в воронку глубиной полтора метра. Воронка заполнена водой. Мягко говоря, совсем непрозрачной: грязь, ил, полный набор. И что делать? До сих пор не знаю, правильно мы сделали или нет: соорудили удлинённый заряд, сунули в эту воронку и взорвали. Я так думаю, что граната должна была взорваться. Обязана была. Но взорвалась или нет — точно сказать не могу. А что было делать? Лезть и руками гранату на ощупь искать? А она уже без чеки…

Неприятно было иметь дело с гранатами. Мы их на месте уничтожали. Особенно "колотушки", немецкие гранаты с длинной деревянной ручкой. За это время ручки сгнивали, а ударный механизм, все эти пружины из крупповской стали — в полной боевой готовности. Могло сработать в любой момент.

Другое дело — снаряд. Пока на взрыватель механически не воздействуешь, он не взорвётся. По бороздкам видно, стреляли им или нет, вышел он из ствола или не вышел. Если стреляли, а он не взорвался, то такие тоже уничтожали на месте. Чаще всего в Калининграде находили артиллерийские снаряды и миномётные мины. Очень опасно было работать со снарядами для авиационной пушки "Эрликон". Они маленькие, сантиметров пятнадцать длиной, но у них очень чувствительный взрыватель и боеголовки разрывные.

"Давай потихоньку..."

В начале восьмидесятых на территории нынешнего борисовского гаражного общества брали щебень. Экскаваторщик ковшом зачерпнул, поднял и тут заметил в ковше снаряд. Выскочил из экскаватора, убежал. Приезжаем мы. Ковш над землёй — метра на два. Не дотянуться никак. Нашли экскаваторщика. Говорим ему: давай, опускай немного. А он к машине подойти боится, какое там опускай. Долго уговаривали. Я ему говорю: давай потихоньку, я рядом стою, ты же видишь. Еле уговорили. Опустил, вылез из кабины и убежал…

Боеприпасы находили при земляных работах, строительных и сельскохозяйственных. И не только боеприпасы. В районе посёлка Чехово пахали поле, плуг зацепился за какую-то трубу. Оказалось — ствол немецкого танка. Откопали его, он потом на "Мосфильме" "воевал".

Мальчишки

К сожалению, были трагедии. В конце семидесятых мальчишки нашли боеприпасы рядом с училищем, начали их разбирать. Подорвались. Многие курсанты тех лет помнят: они идут строем с занятий, а мимо них на плащ-палатке подорвавшегося мальчишку несут. Кровь хлещет… 

Мальчишек подрывалось очень много. По собственной глупости, разумеется. На Бальге многие подрывались. Кому пальцы оторвёт, кому глаз выбьет, а кого и…  Найдут снаряд и или разбирать начнут, или в костёр бросят…