Борис Эйфман – великий постановщик литературной классики в танце. Экспериментатор, интерпретатор, новатор. В его постановках балет – это художественное средство, способ передачи смыслов с помощью тела. Это всегда нечто сверхъестественное, непривычное, его артисты исполняют и классический балет, и рэп, и рок-н-ролл. Калининград на "Балтийских сезонах" уже видел его "Чайку", "Анну Каренину" и вот – "Евгений Онегин".
В отличие от "Чайки" и "Карениной", где постановщик в целом придерживался известных перипетий сюжета, в "Онегине" он оставил в центре представления любовный треугольник – Онегин-Татьяна-Ленский. В остальном он переносил зрителя из революционной бури 1991 года на бал века 19-го, из кабаре на абстрактный лужок с девушками-крестьянками. Он не убил Ленского на дуэли с Онегиным. Онегин зарезал друга ножом в массовой драке...
Эта линия Онегин-Ленский (танцовщики Сергей Волобуев и Дмитрий Савинов) – главная в спектакле. Их дружба так сильна, они так близки, – и в духовном, и в физическом смысле, – что смерть Ленского мучает Онегина адскими муками. Он приходит ему во сне, то в любовной сцене, то в кошмарной, становится его альтер-эго.
У публики, срывающейся на аплодисменты во время всего спектакля, дуэт Онегин-Ленский вызывает самые сильные эмоции, их неожиданное влечение друг к другу обсуждают в антракте, уводя на второй план внимания любовную линию Татьяны.
Ей тоже снится сон, и тоже эротический – с Онегиным, который с ней-то остается холоден и равнодушен.
Кордебалет создает этот спектакль наравне с солистами. У Эйфмана кордебалет вообще – значительная часть замысла. При почти полном отсутствии, – или, точнее будет сказать, лаконичности – декораций именно кордебалет создает образ места и времени действия – костюмами, ритмами, пластикой.
Еще одно действующее лицо, такое же яркое, как танец, – это музыка. Классические оперные арии Петра Ильича Чайковского, узнаваемые в симфонической интерпретации и рок-музыка композитора Александра Ситковецкого создают эффект разорвавшейся бомбы. Вроде той, что лишила зрения перестроечного бунтовщика, будущего генерала и супруга Татьяны. Он слеп. Его танец построен на жестах осязания, обладания, достоинства.
Пожалуй, только раз создателям современного "Онегина" изменяет тонкое чувство равновесия, – когда генерал машет ножом, пытаясь наказать Онегина за попытку соблазнить замужнюю Татьяну…
Публика, не ослепшая, – она в течение двух часов просто не могла отвести взгляда от сцены, – но оглушенная спектаклем, долго бисировала, и расходилась потрясенной. Вечный сюжет, как его ни расскажи, остается неизменным – любовь и верность не всегда одно и то же.
