В Калининграде живет сын Эдуарда Казаряна, основателя микроминиатюрного искусства, автора уникальных работ размером с игольное ушко. "Комсомольская правда в Калининграде" пообщалась с Рафаэлем Казаряном, который сохранил шедевры, созданные отцом.
Олени из песчинки золота и верблюды в игольном ушке
Уникальные работы художника Эдуарда Казаряна в свое время украшали коллекции Сталина, Хрущева и Фиделя Кастро
— Как так случилось, что ваш отец начал изготавливать миниатюры? Откуда вообще появилось это увлечение?
— Он изначально был скрипичным мастером, вернее, делал альты. В то время в Союзе работала только одна музыкальная фабрика, на которой изготавливались низкопробные инструменты. Однако стране потребовались инструменты высокого класса. По приказу Сталина тогда собирали со всего СССР молодых скрипичных мастеров, в число которых попал и мой отец.
Когда каждый мастер представлял свою работу, проходил смотр, на котором ученики консерваторий выбирали себе альты и скрипки. Отцовские всегда забирали – они были лучшими. И вот однажды один его хороший приятель говорит: "Эдик, ты делаешь большие скрипки, а можешь сделать такую же хорошую, но величиной со спичечную коробку?" И он сделал. Потом начал делать их все меньше и меньше. Вот мог бы Страдивари сыграть на семимиллиметровой скрипке? А отец сделал и такую! Он даже у нас дома концерты давал на этой скрипке.
— Какими были его первые работы?
— Мне запомнилась такая: на острие иглы он насадил пшеничное зернышко, на нем он установил стальной трактор, на котором был флажок с надписью: "Много хлеба родной стране!" Из-за этого трактора разгорелся скандал в западной прессе. В ГДР корреспондент напечатал статью об этой миниатюре, но его обвинили в обмане: никто из читателей не верил, что человек может сделать подобное. Журналист написал отцу, чтобы тот прислал какие-нибудь доказательства. Но на тот момент пшеничное зернышко проросло, а трактор с него свалился и потерялся. В газете "Правда" еще тогда писали "Хотели много хлеба и получили".
— Как же все-таки разрешился этот конфуз?
— У нас во дворе жил друг отца Василий. Он тогда сказал: "Эдик, у меня есть идея. Ты возьми волосы Анны (бабушка Рафаэля Казаряна – Ред.), на волосе им письмо напиши. Будет и ответ, и доказательство: два в одном". Государство отцу уже тогда помогало, выделяло ему для разных нужд то, что он попросит. Так вот он взял два рубина, закрепил между ними волос и написал на нем: "Братский привет немецкому народу от советского народа!" В Берлине после этого вышли газеты с заголовками: "Сказки иногда становятся былью".
"Поднимаю гвозди, а там Буш улыбается"!
— Как же можно выполнять такую работу? Нужны ведь специальные инструменты…
— Микроскоп ему изготовили специально на одном из советских заводов, а инструменты он делал сам. Он дробил алмаз, выбирал один осколок, который был бы заточен с обеих сторон, как кинжал. Брал специальный зажим, похожий на механический карандаш, в который вставляется стержень, и закреплял в нем алмаз. Потом он надевал специальную маску, как у хирурга…
— А маска зачем?
— Вы знаете, сколько он работ случайно сдувал или вдыхал! Или кто-то из нас пройдет, форточку откроет, а у него все сквозняком уносит. Приходилось ему на коленях ползать с огромной лупой и искать, но в большинстве случаев найти ничего не удавалось. Потом он уже на замок закрывался и никого не пускал к себе.
Однажды был случай: отец выполнял заказ для Джорджа Буша старшего. Когда он ее сделал, ему позвонили и спросили: "Сколько нужно времени для закрепления работы?" Он ответил, что ему нужно два часа. Начал отец работу приклеивать, а она взяла и упала! А дома у него всегда было как у алхимика, творческий беспорядок, в общем. Буквально в последние секунды он ее нашел, прямо перед приездом посла – портрет Буша на рисовом зернышке завалился в ящик с гвоздями. Он говорил потом: "Поднимаю гвозди, а под ними белеет что-то, смотрю, а это Буш улыбается!"
Как Мону Лизу склевал голубь
— Расскажите про заказ из Лувра и голубя, это же известная история. Тогда ведь тоже работа была утеряна?
— Отец жил на девятом этаже. На его балконе постоянно сидело несколько голубей. Я даже помню, что одного звали Яго. Так вот прикормили этих голубей на свою голову. Тогда отцу из Лувра пришел заказ: нарисовать Мону Лизу на рисовом зернышке. Работу он выполнил в срок, закрепил ее клеем и поставил на балкон сушиться под солнцем. Когда вернулся, увидел только улетающего голубя, который эту Мону Лизу склевал.
— Вашему отцу помогали партийные руководители, а через них уже и советские заводы, как о его микроминиатюрах узнали первые лица страны?
— Со Сталиным лично ему пообщаться не удалось, но он присылал ему его портрет, сделанный на рисовом зернышке. Сейчас эта работа хранится в музее Сталина в Гори. Зато больше всего талант отца заинтересовал Хрущева. У него и появилась идея подарков, изготовленных Казаряном для руководителей дружественных стран. С помощью них Хрущев хотел удивлять и показывать свое расположение к диалогу. Подобные подарки были отправлены английской королеве, королю Афганистана Мухаммеду Захир-Шаху, Хо Ши Мину, готовилась работа для Джона Кеннеди, но вручить ее так и не удалось – Кеннеди погиб. У Хрущева для моего отца был открытый счет. В пределах разумного он мог взять любую сумму. Но зато во время правления Хрущева отцу пришлось переехать из Еревана в Москву.
— Были в то время микроминиатюристы, которые могли бы посоревноваться с Эдуардом Казаряном?
— Нет, конечно, но попытки были. Как раз в 60-е годы в ЦК пришел подарок от правительства Индии – швейная иголка, на которой были выгравированы семь слонов. Эту работу выполнил известный индийский мастер. Хрущев приказал сделать ответный подарок, и отец отреагировал незамедлительно: на один сантиметр человеческого волоса он усадил 300 слонов и написал: "Да здравствует советско-индийская дружба!"
— Брежнев тоже не оставил вашего отца без внимания?
— Удивлять хотелось и Леониду Ильичу. В 1977 году в Лос-Анджелесе проходила советская выставка, приуроченная к 60-летию Октябрьской революции, с которой американские спецслужбы хотели выкрасть моего отца, но это вообще отдельная история. Самой выставкой Брежнев хотел утереть нос американцам, и, надо сказать, ему это удалось, потому что гвоздем этой выставки были микроминиатюры Эдуарда Казаряна. К его работам выстраивались девятичасовые очереди.
Был там и представитель от Чарли Чаплина, молодой парень, который рассказал, что самому актеру уже сложно передвигаться, поэтому он отправил его. Чарли от кого-то услышал, что его маленькую копию поместили в ушко тончайшей иглы и очень долго смеялся, но не верил этому. В этот же день один магнат предлагал два миллиона долларов за эту работу с Чаплиным, но отец отказался.
— А какие еще работы были представлены на этой выставке?
— Одна из самых интересных – "Гулливер и лилипуты" (сейчас она хранится у вдовы Казаряна в Ереване – Ред.). Сам Гулливер был величиной со спичечную головку, кстати, лицо его отец делал с моего лица, а каждый из лилипутов (их было 200 штук) был тоньше человеческого волоса, внутри каждого были механизмы – они двигались, нападали на Гулливера! Некоторые из лилипутов были вооружены шпагами и кололи ими Гулливера, некоторые заряжали пушку, а сам Гулливер в одной руке держал бутылку, вырезанную из седого человеческого волоса, в ней тоже сидел лилипут.
Я в 1974-м году пошел в армию, тогда у отца родилась идея воплотить эту идею в жизнь, а когда я вернулся в 1976-м, он мне уже показал свою работу – у меня волосы дыбом встали! Еще одна работа – Чарли Чаплин и пираты. Вся она величиной с копейку и представляет собой остров с пальмами. Через остров протекает речка, а через речку перекинут мостик, по которому бегает Чаплин, а за ним гонятся пираты, от которых он отмахивается ногой и зонтиком. Чаплин – это вообще любимый образ моего отца, он им постоянно вдохновлялся, любил его фильмы. Кстати, Капица потом в передаче "Очевидное невероятное" рассказывал о движущихся микроминиатюрах Казаряна, он сказал, что наука не может определить, по каким законам они двигаются.
Талант не передался
— А вы пытались перенять у своего отца его умения?
— Этому, к сожалению, невозможно научиться. Отец мне часто говорил: "Рафаэль, тебя занесут в книгу рекордов Гиннеса, как самого бездарного". Говорил, что у меня деревянные руки, и что я в него не пошел.
Гулливер величиной со спичечную головку, а нападающие на него лилипуты тоньше человеческого волоса. Внутри каждого лилипута встроен механизм, который приводит его в движение.
— Обидные слова. Вас они не выводили из себя?
— Нет. Но он все-таки вызвал во мне комплекс неполноценности. Стоило мне только взять в руки его инструмент, как он кричал: "Положи на место! Сломаешь!" Помню, как кто-то мне сказал о том, что у меня хорошее чувство цвета, как у редкого художника. Я тогда начал рисовать и приносить свои рисунки отцу, а он издевался: "А ты подпиши, с какой стороны это смотреть".
Потом, чтобы снова доказать, что я не бездарный, я принес ему целую кипу своих акварелей, а отец тогда как раз селедку купил и встретил меня с этой рыбиной, которая лежала в пакете. Полиэтилен был дырявый, из него капало на пол и на одежду. Отец увидел мои работы, схватил их и завернул в них селедку со словами: "Хоть для чего-то пригодились".
— На вашего отца не обижались окружающие за такой своеобразный юмор?
— Он любил так пошутить. Не смотрел даже, кто перед ним: мог хоть президенту все в лицо сказать. Никого не боялся. Но на него редко обижались.
P.S. Сегодня работы Эдуарда Казаряна хранятся по всему свету, а в Калининграде находятся 24 его произведения, в том числе уникальные подкованные механические блошки. В нашем городе проходила всего одна выставка микроминиатюр, но большинство калининградцев, к сожалению, даже не слышали о ней. Сейчас Рафаэль Казарян ищет новое выставочное место для работ, которые лежат у него на хранении.
