Роскошную выставку «Образы Италии» из собрания Государстве нного Эрмитажа в Калининград привез замдиректора по выставкам и развитию Государственного Эрмитажа Владимир Матвеев. Экспозиция – одна из крупнейших акций, реализованных в последнее время в российских регионах.
Владимир Матвеев родился в Калининграде в семье военных. По сей день питает к городу детства (отсюда он уехал перед поступлением в школу) самые теплые чувства и намерен сделать для него «все, что можно, и даже немножко больше». В частности – со временем основать в Художественной галерее Центр Эрмитажа. Пообщавшись с Матвеевым, нетрудно поверить в реалистичность данного намерения: его харизма обезоруживает…
– Владимир Юрьевич, что запомнилось из калининградского детства?
– Запомнилось немногое – все-таки очень это было давно. Почему-то врезалось в память, как удил рыбу в Ашманн-парке. Очевидно, это и было счастье…
– А сказки Аксакова к категории счастья относились? Как-никак вы из рода Аксаковых...
– Я потомок Анны Тимофеевны, сестры Сергея Тимофе-евича. А чтение аксаковских сказок – это действительно счастье. Примечательно, что когда-то, в раннем детстве, ключница Пелагея рассказала ему историю о купце, его дочерях, заколдованном чудище, обитающем в волшебных садах. А множество лет спустя он взял да и записал по памяти этот рассказ. Что-то домыслил. Так и появилась на свет история об аленьком цветочке…
– Потомкам передались литературные гены?
– Внучке было пятнадцать лет, когда увидела свет ее первая книжка стихов и прозы. Откуда это пошло – не знаю, наверное, те самые гены (смеется).
– Трудным было покорение Питера?
– Что за Питер? Я такого слова не знаю. Есть Ленинград и Санкт-Петербург, других названий в природе не существует.
– Вы так педантичны и строги всегда или только мне так повезло?
– Ну, знаете, как правило, с прекрасным работают далеко не самые приятные люди – чаще всего они зануды. Уж принимайте, какой есть… А начинал я свою деятельность в Эрмитаже очень давно – 41 год назад в качестве рабочего музея – уборка снега, развеска картин...
– А давайте о прекрасном и поговорим. Наверное, за сорок с лишним лет у вас появились любимые экспонаты?
– Если учесть, что в Эрмитаже их около трех миллионов, то ответить на ваш вопрос «проще простого»... Ну, допустим, часы «Павлин», которые прибыли в Санкт-Петербург из Англии в 1781 году. Екатерина выплатила за них часовых дел мастеру Юри ни много ни мало 11 тысяч рублей – колоссальная по тем временам сумма! Часы были привезены в Россию в разобранном виде. И знаменитый механик Кулибин отреставрировал их по просьбе Потемкина. С тех самых пор и по сегодняшний день эти часы – единственный в мире автомат XVIII века, дошедший до нашего времени без изменений и в действующем состоянии. Согласитесь, впечатляет. Еще вспоминается, как однажды довелось упаковывать Венеру Милосскую. До сих пор помню охвативший меня восторг, когда я поднял ее на руки. Все-таки прекраснейшая женщина мира…
– Говорят, вы страстный коллекционер.
– Есть у меня такая слабость. Например, дома у меня огромная коллекция лягушек.
– Почему именно лягушек?
– Причин достаточно. В частности, лягушка – легендарное земноводное. В Древнем Египте с головой лягушки изображались восемь божеств, олицетворявших стихии – воздух, воду. Им соответствовали женские божества со змеиными головами. Как амфибия она — существо, которое живет сразу и в воде, и на земле. Символизирует посредничество между этими двумя мирами. Как-нибудь покажу коллекцию здесь, в галерее.
– Продолжая тему живности… Правда, что в подвалах музея проживает 50 котов?
– Чистая правда. Традиция держать котов в музее сохранилась со времен его основательницы Екатерины II. Тогда это была сугубо практическая мера охраны произведений искусства от крыс. А коты благополучно у нас проживают. Более того, они официально находятся на довольствии музея, спонсоры Эрмитажа охотно перечисляют средства на их содержание, а сотрудники не менее охотно за ними ухаживают. Таких добровольцев в штате Эрмитажа немало, в их числе и замначальника службы безопасности. Животные есть в каждом музее, но обычно их прячут. Эрмитажные коты стали брендом за годы нашего упорного труда.
– Какие легенды хранят эрмитажные стены?
– Одна из любимых тем – призраки живших в Зимнем дворце императоров и их приближенных: если верить некоторым сотрудникам музея, привидения время от времени, чаще всего вечером, когда в залах уже нет посетителей, якобы попадаются им на глаза, а по ночам иногда задевают включенную сигнализацию.
Немало экзотических историй циркулирует и об экспонатах. Множество слухов, например, о деревянной фигуре Петра I – так называемой «Восковой персоне», сделанной европейскими и российскими мастерами после смерти императора. Многие клялись, что деревянный Петр у них на глазах вставал, кланялся, а потом указывал пальцем на дверь, выпроваживая незваного гостя. В XX веке реставраторы, разбиравшие фигуру на части, обнаружили, что в ней действительно есть шарниры, благодаря которым ее можно было ставить или сажать в кресло. Но никакого механизма, позволявшего фигуре самостоятельно двигаться, в «Восковой персоне» отродясь не было. Тем не менее миф о том, что когда-то деревянный царь мог вставать, а возможно, проделывает это и теперь, упорно повторяют. Говорят всякое о «Черном квадрате». С тех пор как Эрмитаж приобрел эту картину, посетители не устают рассказывать об исходящей от нее «темной» энергии. Кому-то, дескать, перед картиной становится плохо, кто-то, наоборот, приходит от нее в сильное возбуждение.
– Ну а вас подобные ощущения посещают?
– Нас, сотрудников музея, «Черный квадрат» нисколько не беспокоит. Мы безнадежные материалисты!