Мы шли с Ильёй пешком по Московскому проспекту, впереди - его сын с фотографом. Всегда чувствуешь, когда человек верит. Стогов верил в то, что говорил. Хемингуэй говорил, что у каждого писателя должен быть встроенный детектор дерьма. А ещё у каждого писателя должна быть вера. У каждого своя. Важное её наличие. Может быть в тот момент я заглянул Илье Стогову в глаза и увидел главное. Может быть…
-Илья, а ты любимый сын?
-Да, я любимый сын. Для меня это ощущение очень важное. Каждый человек любим, но не все помнят об этом.
-А как отношения складывались с земным отцом?
-Как поётся в песне Цоя «Парень выросший в приюте, никогда не поймёт парня, сбежавшего из дома в пятнадцать лет». Это буквально история моего детства. Однажды мать в прихожей поймала меня и сказала, чтобы я никуда не ходил. Рукав от рубашки так и остался у неё в руках. Я часто сбегал. И когда занялся журналистикой, естественно, никому об этом не сказал и тем более не спрашивал советов. Делал, что хотел. А сейчас сын мой впереди идёт, и я даже не представляю, что бы делал, если бы он такие шутки выкидывал.
-Может, это не очень правильно, но я все время представлял Стогова пьяным. Это глупость в общем, но как ни прочитаешь твои книги, так похмелье или запой…
-Я пять лет не принимаю алкоголь. Раньше, конечно было. Однажды поклонница, прочитав роман «Отвёртка», подсчитала, сколько литров пива выпивает главный герой. Он сидит в баре и описывает обстановку. Каждая пауза - глоток пива. Так вот результат: 360 литров пива. Такое количество вырубило бы любого. Что тут сказать? Но моё отношение ко всему этому переменилось. Я, когда писал книгу, брал интервью у знаменитого на весь Петербург старичка. Ему лет 65. Он одевается, как подросток, в ухе серьга с бриллиантом, ходит на все тусовки и спит с четырьмя-пятью моделями. Он мне говорит: «Есть такой момент каждый вечер, когда в туалет иду, в зеркало себя вижу и не верю. На душе 25. А в зеркале – старик». Так и со мной. Мне уже 38 лет. Чувствую себя на 25. А алкоголь старит. Ты и не заметишь, как тебе 40, брюхо колесом и здоровье ни к черту. Надо было выбирать…
-В своих интервью ты очень непринужденно описываешь писательское ремесло. Где же тайна создания романов, присущая всем писателям?
-Мне однажды довелось брать интервью у знаменитого азиатского писателя. В его стране было только две книги - Коран и его романы. Когда я приехал к нему во дворец, а он был сказочно богат, и начал задавать вопросы, то он всё время спрашивал, правильно ли я записываю в блокнот его слова. Говорили по-английски, а записывал я по-русски. Он русского не знал и очень злился. Потом я попросил его встать, чтобы можно было сделать снимок. Он обрадовался, видно, подумал, что я фотограф и просто делал какие-то записи. Когда я достал маленький фотоаппарат, купленный в лавке, писатель, наверное, решил, что я придурок полный. Затем мы прошли в другую комнату, и он показал мне стену, где стояли награды и разные издания его книг. Было заметно, что он очень гордится этой стеной. Он попросил меня выслать ему недостающее издание на русском языке. Я спросил зачем, ведь он всё равно не умеет читать по-русски. Тогда он объяснил, что книги эти для него очень важны. Он вложил в них всего себя и даже поссорился с семьёй из-за них. И до сих пор не разговаривает с ними. Свои книги он поставил выше родных. А для меня важна моя семья. Я свободно говорю о писательстве и не собираюсь делать из этого культ.
-Что же важно для тебя в литературе?
-Очень глобальный вопрос. Есть такой порядок слов в предложении, который сможет меня убить. Я начал писать, потому что мне не нравился этот порядок.
-Ты как-то говорил, что никогда не будешь слушать русский рок. Между тем, ты знаком практически со всеми корифеями. Неужели западные мелодии ближе?
-Конечно, нет. Я не могу слушать музыку русских рокеров по простой причине. Ну, вот скажем, Саша Васильев - он на соседней улице бегал ещё мальчишкой. Я его с самых ранних лет помню. Он тогда и про музыку не знал. Выпивали с ним, про девчонок говорили. А тут вдруг «Сплин», кумир. Не укладывается у меня это в голове. Однажды я сидел на работе, в издательстве «Амфора». Ко мне в ту пору всякие рукописи стекались - либо графоманы, либо полный треш. Звонит знакомая и говорит: «Илья, к тебе один парнишка должен зайти. Музыкант и ещё пописывает кое-что». Я долго отнекивался, у меня с женой через два часа ужин при свечах, а тут вдруг какой-то начинающий писатель-музыкант. Потом согласился, и он пришёл. Я очень хорошо помню, как выглядел этот парень. На нём била надета маленькая лыжная шапочка с надписью «adidas», совершенно несуразная шуба с огромным воротником из искусственного меха и резиновые сапоги. Я подумал, что он пришёл убивать меня. С авторами, которые самолично приходят в редакцию, я поступал очень просто. Усаживал на диванчик и занимался своими делами. Эти ребята не выдерживали и уходили. Но этот – крепкий орешек. Сидел себе спокойненько и сидел. Не выдержал я сам. Взял у него сочинение и начал читать. Как оказалось, труд занимал всего шесть страничек и содержал жутко матерный порнографический рассказ. Вобщем-то и хорошо написан, но матерщины там было хоть отбавляй. Я ему говорю: «Не плохо, но тут ведь всего шесть страниц. Ты же понимаешь, что из шести страниц книги не сделаешь. Хоть тридцать бы». Он страшно расстроился и сказал что-то вроде: «Жаль. Спасибо. Я пошёл». Вежливый парень, что и говорить. С литературой у него не сложилось. Позднее он собрал группу, назвал её «Ленинград». Теперь все знают, что солиста зовут Сергей Шнуров.
-С литературой и музыкой у тебя полный порядок, а как дела обстоят с кино?
-Мой отец работал в театре. Всё моё детство исковеркано классическим и фестивальным кино. Всё время одни Тарковские, Бунюэли, Феллини и прочие. Я терпеть не могу это кино. Его снимают для двадцати-тридцати человек на планете. Для ребят из жюри. Посмотрев очередной киношедевр, они воскликнут: «О боже, это гениально, этот фильм перевернёт мир». И всё. И этот фильм перевернул мир, но только этих двадцати-тридцати человек. Для меня же, если в фильме не играет Шварцнегер, то это плохой фильм. Кроме того, я дальтоник, и смысл цветовых решений для меня навсегда потерян. В литературе важно слово, в музыке звучание, а в кино важна картинка. Для меня главное в кино, чтобы хорошие ребята надавали по заднице плохим.
Тем временем мы подошли к музею «Королевские Ворота». Там читала стихи Линор Горалик. Мы вошли, Стогов сказал, что не плохо бы послушать десять минут, и откинулся на стуле. Сын его тем временем достал игровую приставку. Мной же овладело непонятное чувство. Передо мной человек, рассказавший о целой эпохе, рассказавший историю не для вечности, а для людей. Вот он сидит, сдвинув кепку на затылок. Он как на ладони. Со своей уходящей молодостью и уходящей славой.
Последний вопрос я задал его сыну Никите:
-Тебе нравятся романы отца?
-Папа не дает мне их. Однажды он дал мне всё-таки свой рассказ. Я прочитал первое предложение, и мне больше не захотелось. Предложение звучало так: «Машинист Иван Тимофеевич вынул свои глаза и положил их на стол».
Досье
1970 - родился в Ленинграде.
С начала 90-х – работает в масс-медиа (журналист, телеведущий, главный редактор эротического журнала, переводчик, музыкальный обозреватель)
Другие занятия – продавец спортивных велосипедов, обменщик валюты, учитель в школе, уборщик в берлинском кинотеатре, охранник, бармен, пресс-секретарь в казино.
1995 - представлял Россию на V Всемирном Форуме католической молодёжи в Маниле (Филиппины).
1999 - признан «Журналистом года» в Петербурге.
2001 – назван «Писателем года» по версии журнала "ОМ", роман "Мачо не плачут" признан «Романом года».
2003 - за роман "mASIAfucker" номинирован на премию "Национальный бестселлер".
По образованию магистр богословия.
Женат, двое детей.
-Илья, а ты любимый сын?
-Да, я любимый сын. Для меня это ощущение очень важное. Каждый человек любим, но не все помнят об этом.
-А как отношения складывались с земным отцом?
-Как поётся в песне Цоя «Парень выросший в приюте, никогда не поймёт парня, сбежавшего из дома в пятнадцать лет». Это буквально история моего детства. Однажды мать в прихожей поймала меня и сказала, чтобы я никуда не ходил. Рукав от рубашки так и остался у неё в руках. Я часто сбегал. И когда занялся журналистикой, естественно, никому об этом не сказал и тем более не спрашивал советов. Делал, что хотел. А сейчас сын мой впереди идёт, и я даже не представляю, что бы делал, если бы он такие шутки выкидывал.
-Может, это не очень правильно, но я все время представлял Стогова пьяным. Это глупость в общем, но как ни прочитаешь твои книги, так похмелье или запой…
-Я пять лет не принимаю алкоголь. Раньше, конечно было. Однажды поклонница, прочитав роман «Отвёртка», подсчитала, сколько литров пива выпивает главный герой. Он сидит в баре и описывает обстановку. Каждая пауза - глоток пива. Так вот результат: 360 литров пива. Такое количество вырубило бы любого. Что тут сказать? Но моё отношение ко всему этому переменилось. Я, когда писал книгу, брал интервью у знаменитого на весь Петербург старичка. Ему лет 65. Он одевается, как подросток, в ухе серьга с бриллиантом, ходит на все тусовки и спит с четырьмя-пятью моделями. Он мне говорит: «Есть такой момент каждый вечер, когда в туалет иду, в зеркало себя вижу и не верю. На душе 25. А в зеркале – старик». Так и со мной. Мне уже 38 лет. Чувствую себя на 25. А алкоголь старит. Ты и не заметишь, как тебе 40, брюхо колесом и здоровье ни к черту. Надо было выбирать…
-В своих интервью ты очень непринужденно описываешь писательское ремесло. Где же тайна создания романов, присущая всем писателям?
-Мне однажды довелось брать интервью у знаменитого азиатского писателя. В его стране было только две книги - Коран и его романы. Когда я приехал к нему во дворец, а он был сказочно богат, и начал задавать вопросы, то он всё время спрашивал, правильно ли я записываю в блокнот его слова. Говорили по-английски, а записывал я по-русски. Он русского не знал и очень злился. Потом я попросил его встать, чтобы можно было сделать снимок. Он обрадовался, видно, подумал, что я фотограф и просто делал какие-то записи. Когда я достал маленький фотоаппарат, купленный в лавке, писатель, наверное, решил, что я придурок полный. Затем мы прошли в другую комнату, и он показал мне стену, где стояли награды и разные издания его книг. Было заметно, что он очень гордится этой стеной. Он попросил меня выслать ему недостающее издание на русском языке. Я спросил зачем, ведь он всё равно не умеет читать по-русски. Тогда он объяснил, что книги эти для него очень важны. Он вложил в них всего себя и даже поссорился с семьёй из-за них. И до сих пор не разговаривает с ними. Свои книги он поставил выше родных. А для меня важна моя семья. Я свободно говорю о писательстве и не собираюсь делать из этого культ.
-Что же важно для тебя в литературе?
-Очень глобальный вопрос. Есть такой порядок слов в предложении, который сможет меня убить. Я начал писать, потому что мне не нравился этот порядок.
-Ты как-то говорил, что никогда не будешь слушать русский рок. Между тем, ты знаком практически со всеми корифеями. Неужели западные мелодии ближе?
-Конечно, нет. Я не могу слушать музыку русских рокеров по простой причине. Ну, вот скажем, Саша Васильев - он на соседней улице бегал ещё мальчишкой. Я его с самых ранних лет помню. Он тогда и про музыку не знал. Выпивали с ним, про девчонок говорили. А тут вдруг «Сплин», кумир. Не укладывается у меня это в голове. Однажды я сидел на работе, в издательстве «Амфора». Ко мне в ту пору всякие рукописи стекались - либо графоманы, либо полный треш. Звонит знакомая и говорит: «Илья, к тебе один парнишка должен зайти. Музыкант и ещё пописывает кое-что». Я долго отнекивался, у меня с женой через два часа ужин при свечах, а тут вдруг какой-то начинающий писатель-музыкант. Потом согласился, и он пришёл. Я очень хорошо помню, как выглядел этот парень. На нём била надета маленькая лыжная шапочка с надписью «adidas», совершенно несуразная шуба с огромным воротником из искусственного меха и резиновые сапоги. Я подумал, что он пришёл убивать меня. С авторами, которые самолично приходят в редакцию, я поступал очень просто. Усаживал на диванчик и занимался своими делами. Эти ребята не выдерживали и уходили. Но этот – крепкий орешек. Сидел себе спокойненько и сидел. Не выдержал я сам. Взял у него сочинение и начал читать. Как оказалось, труд занимал всего шесть страничек и содержал жутко матерный порнографический рассказ. Вобщем-то и хорошо написан, но матерщины там было хоть отбавляй. Я ему говорю: «Не плохо, но тут ведь всего шесть страниц. Ты же понимаешь, что из шести страниц книги не сделаешь. Хоть тридцать бы». Он страшно расстроился и сказал что-то вроде: «Жаль. Спасибо. Я пошёл». Вежливый парень, что и говорить. С литературой у него не сложилось. Позднее он собрал группу, назвал её «Ленинград». Теперь все знают, что солиста зовут Сергей Шнуров.
-С литературой и музыкой у тебя полный порядок, а как дела обстоят с кино?
-Мой отец работал в театре. Всё моё детство исковеркано классическим и фестивальным кино. Всё время одни Тарковские, Бунюэли, Феллини и прочие. Я терпеть не могу это кино. Его снимают для двадцати-тридцати человек на планете. Для ребят из жюри. Посмотрев очередной киношедевр, они воскликнут: «О боже, это гениально, этот фильм перевернёт мир». И всё. И этот фильм перевернул мир, но только этих двадцати-тридцати человек. Для меня же, если в фильме не играет Шварцнегер, то это плохой фильм. Кроме того, я дальтоник, и смысл цветовых решений для меня навсегда потерян. В литературе важно слово, в музыке звучание, а в кино важна картинка. Для меня главное в кино, чтобы хорошие ребята надавали по заднице плохим.
Тем временем мы подошли к музею «Королевские Ворота». Там читала стихи Линор Горалик. Мы вошли, Стогов сказал, что не плохо бы послушать десять минут, и откинулся на стуле. Сын его тем временем достал игровую приставку. Мной же овладело непонятное чувство. Передо мной человек, рассказавший о целой эпохе, рассказавший историю не для вечности, а для людей. Вот он сидит, сдвинув кепку на затылок. Он как на ладони. Со своей уходящей молодостью и уходящей славой.
Последний вопрос я задал его сыну Никите:
-Тебе нравятся романы отца?
-Папа не дает мне их. Однажды он дал мне всё-таки свой рассказ. Я прочитал первое предложение, и мне больше не захотелось. Предложение звучало так: «Машинист Иван Тимофеевич вынул свои глаза и положил их на стол».
Досье
1970 - родился в Ленинграде.
С начала 90-х – работает в масс-медиа (журналист, телеведущий, главный редактор эротического журнала, переводчик, музыкальный обозреватель)
Другие занятия – продавец спортивных велосипедов, обменщик валюты, учитель в школе, уборщик в берлинском кинотеатре, охранник, бармен, пресс-секретарь в казино.
1995 - представлял Россию на V Всемирном Форуме католической молодёжи в Маниле (Филиппины).
1999 - признан «Журналистом года» в Петербурге.
2001 – назван «Писателем года» по версии журнала "ОМ", роман "Мачо не плачут" признан «Романом года».
2003 - за роман "mASIAfucker" номинирован на премию "Национальный бестселлер".
По образованию магистр богословия.
Женат, двое детей.