Мы говорили с Александром Башиным на набережной Круазетт в Канне, за кулисами выставки MIPIM. В прошлом году главный архитектор Калининграда привозил туда свои знаменитые «башни», в этом – проект исторического центра города - Альтштадт. Изменения настолько кардинальные, что я не могла не спросить, почему они произошли.
Пересели с кукурузника на вертолёт
- Вы кардинально поменяли свой подход к градостроению?
- Заставили поменять.
- Кто заставил?
- Общество заставило. Я полностью с ним несогласен, но вынужден подчиниться. Если бы я был просто человек творческий, то сопротивлялся бы до бесконечности. Но я занимаю должность чиновника и должен прислушиваться к мнению горожан, реагировать на объективные моменты жизни, включая то, на какой стадии развития мы находимся...
- Ну вот я, например, относилась к «башням Башина» хорошо. Они мне нравились, - в тех проектах, которые я видела. Почему вы думаете, что горожане были против? Или всё-таки против были ваши коллеги и чиновники повыше рангом?
- Есть разные точки зрения, но есть мнение большинства и есть мнение меньшинства. Не факт, что большинство всегда правильно мыслит, в истории бывали примеры, которые опровергали мнение большинства…
- Да, Джордано Бруно сожгли на костре…
- Но, так или иначе, большинство всегда задаёт определённый формат жизни. Хотим мы этого или не хотим.
- Недавно услышала по телевизору вопрос: какие есть критерии хорошего кино, кроме кассовых сборов? Ответа собеседники не нашли, хотя понятно, что как раз кассовые сборы - не доказательство художественных достоинств фильма. Хочу перефразировать. Какие критерии оценки того же общественного мнения считать справедливыми?
- Прошли «круглые столы», архитекторы писали статьи в газетах, в «Комсомольской правде» много было публикаций. Проводилось у губернатора несколько слушаний, и по Альтштадту, и в целом по градостроительной политике. На архитектурном воркшопе тоже много мнений выражалось. Всё это дало свой результат.
- Но архитектор, он же художник…
- Художник нарисовал картину и повесил на стену, дома у себя.
- Ещё он может её продать в музей, частную коллекцию.
- Да, но, так или иначе, это внутренняя интерьерная работа. Архитектура же - вещь общественная. Мы живем в ней, с ней, мы видим окружающие нас строения. Архитектура создает среду, а не обстановку, и это нас отличает от художников. Конечно, мы имеем творческие позывы, но в определённые моменты должны реагировать на общественные настроения.
- А если бы на «башни» нашёлся инвестор?
- А он и нашёлся. Проблем по «башням» нет, потому что эти проекты экономически выгодные и целесообразные. Они позволяют на маленьком кусочке земли построить большое количество квадратных метров, потом их продать или сдать в аренду. За год с прошлого MIPIM-а мы достаточно много переговоров провели. Выбрали инвесторов качественных и приличных, не спекулятивных. И вот вчера (10 марта, перед открытием выставки MIPIM в Канне. – Авт.) с подписанием инвестиционных меморандумов, это стало видно.
Проблема в чём Калининграда? Мы замкнуты сами в себе: инвесторы наши, внутренние, архитекторы тоже наши, все мы варимся в общей внутренней каше. И вот с помощью международных выставок мы поднимаемся немножко выше. Летали, скажем, на кукурузнике на определённой высоте, общались между собой. Съездили в прошлом году на MIPIM - поднялись на планку выше. Летаем теперь, конечно, не на истребителе ещё, но уже на вертолёте. А когда ты поднимаешься над толпой, тогда появляются и инвесторы другого плана, с большим капиталом, с большей инвестиционной привлекательностью, лучшим качеством архитектуры, опытом, наконец. Приподнялись, увидели, зацепили, обговорили…
- Есть такой образ в психологии. Муха бьётся о стекло и не видит форточки, но если отлетает от окна подальше, видит форточку – и улетает. Вы об этом?
- Примерно. Реальных инвесторов было намного больше, просто мы вышли на финишную прямую с двумя (MJBALT&ELR Group и AССOR, подписавшие инвестиционные меморандумы на строительство гостиниц «Hilton» и «Ibis». - Авт.) Они более агрессивные в хорошем смысле этого слова. Ведь инвестор тоже должен изъявлять желание войти в Калининград.
- Прямо скажем, не выдающиеся отели системы «Ibis» с точки зрения архитектуры.
- Во-первых, эта гостиница вписана в проект Альтштадта, и фасад у нее будет соответствовать концепции старого города. Кроме того, AССOR получит обременение по созданию окружающей среды и строительству моста. Эти условия есть в меморандуме. Во-вторых, «Ibis» нам необходим для среднего класса туристов, которых достаточно много. Потому что все понимают, что деньги зарабатываются не на самых богатых. У нас просто нет такой гостиничной системы, в которой европейцы могли бы жить, - недорогой, среднего класса. Они привыкли к определённым стандартам: чтобы ванная была таких-то размеров, что есть кондиционер, что менять бельё будут по часам. Гостиница недорогая, 80 евро за квадратный метр, но стабильная по сервису, унифицированная по услугам. Ее узнают. А вот гостиницу «Калининград» не узнают… Еще мы договорились сделать на первом этаже ресторан, хотя обычно в «ибисах» ресторанов нет. Это уже наша российская привычка - кушать там, где живём. Инвестор согласился.
История не конфликтует с современностью
- Однако, чтобы толпы туристов поехали в Калининград, одних гостиниц недостаточно. Нужна культурная среда, достопримечательности, как сейчас модно говорить «контекст». А мы все мечемся. Башни не понравились, давайте историческую застройку. Получается, Александр Башин сейчас сказал: ок, хотите историческую застройку, будет вам историческая застройка. Ну, если примитивно формулировать…
- Александр Башин занимается территорией Альтштадта лет семь уже. И занимался задолго до высоток. В свое время я даже получил акт выбора земельного участка на эту территорию - на свою архитектурную мастерскую. И тогда ещё не был главным архитектором города. Эта тема меня всегда занимала, интересовала… Понимаете, из своей собственной архитектурной работы я никогда не исключал две ипостаси: историю и современность. История – это Кёнигсберг, который мы утратили, и ностальгия, с которой мы живем. И второе – современность, в которой мы живем. Но современность может быть разной – она может быть и 25-этажной, может и 7-этажной. Нельзя идти вперёд, постоянно оглядываясь назад.
- А может быть в другом месте?
- Да, наверное, чтобы не конфликтовать с историей. Но дело в том, что у нас истории-то пока нет. Она пока только предполагается. Мы говорим о ней и проектируем её предполагаемое возвращение. Маленькие крупиночки только-только появились. И в этом смысле, если посмотреть на Калининград – это чистый лист бумаги, на нём можно писать всё, что хочешь. Хочешь – высотки, хочешь даун-таун… Важно иметь политическую волю, чтобы принять решение, желание горожан, и экономическую возможность. Тогда вы правы, - пожалуйста, спроектируем.
- Калининград сейчас развивается… как бы это сказать… внутри себя?
- У любого города есть четыре свойства: историчность, контекстуальность, дисперсность, динамичность. Дисперсность - это когда города развиваются волнообразно. От урбанистики к де-урбанистике. То есть сначала человек устает жить в каменном мешке и хочет больших пространств, потом он устает от больших пространств, ему хочется уюта, он возвращается на узкие улицы, в коридоры… Этот процесс постоянно происходит. И зависит от характера человека, потому что человек склонен менять квартиру, даже семью иногда, бизнес, работу. А город – это воплощение характера человека, его ментальности.
- Интересно, и какой характер у Калининграда?
- Очень высокий потенциал современности. Потому что большая часть населения приехала из России. Даже калининградцы первого, второго поколения всё равно не местные, не коренные. Если бы десять поколений жили здесь, тогда бы у нас была длинная историческая память, а пока - короткая. И это не плохо. Это даже хорошо. Мы ведь приехали сюда кто откуда – с Урала, из Сибири, из Казахстана, из Белоруссии. И все, что называется, со своими тараканами. Как в Америке в своё время. И, как и там, у нас преобладает желание сначала сделать деньги, а не архитектуру. В этом плане Калининград тоже отличается от российских городов, у нас корни очень условные. Да, есть некая ностальгия о Кёнигсберге, который никто никогда не видел. Но если будет возможность зарабатывать деньги, ностальгии может и не быть, а будет желание создать что-то новое, своё, эффективное с точки зрения получения выгоды.
Люди сейчас хотят Кёнигсберга – надо им его дать. Столько, сколько они хотят. Потом они его осмыслят, прочувствуют, поймут, что Кёнигсберг, вот он. Здесь мы можем гулять, развлекаться, можем показать его родственникам… А потом захотят что-то другое. Это нормально.
- За какой срок можно построить Альтштадт?
- Семь лет. Если активно работать и не лениться, то за семь лет можно спокойно всё поставить.
Автора!
- А что делать с уже существующими фасадами, с той же «швейной фабрикой» («Европа-центр». – Авт.) возле мэрии?
- Будем разбираться дальше. Инвестору (Юрию Находкину. – Авт.) мы посоветовали фасады улучшить. Теперь ждём от него предложений. Не даст, значит, мы дадим ему свои предложения по улучшению его фасадов.
- Но компания частная, она может прислушаться к вашим советам, а может и не прислушаться.
- Когда частная инвестиционная компания реализует проект, есть риск, что государство не в состоянии проконтролировать все её намерения и все её действия. Всё вокруг нас по большому счёту – архитектура. Инвестор скажет: а я вам что, не архитектуру сделал? И какое мне дело, что она не нравится никому… Поэтому город обязательно должен участвовать в таких крупных, общегородских проектах, вплоть до того, что должен держать контрольный пакет акций. Тогда можно процессом управлять. Ведь смотрите, всё, что делает город, - площадь Победы, фонтан, летний театр в парке Калинина, Верхнее озеро с гранитной набережной и колесом обозрения, - всё делается капитально, деньги не экономятся.
Есть другая проблема. Если считать стратегией города ремонт крыш и дворов, то далеко не уедешь. Если поставить задачу вроде возрождение сначала Альтштадта, потом Кнайпхофа, Ломзе, всего исторического ядра – это другой уровень и мышления, и управления. Вот Гамбург собирается в течение 20 лет завершить два стратегических городских проекта. Два! И уж поверьте, к каждому строению там подходят так скрупулезно, с такими жесточайшими требованиями к инвестору, что малейшее отклонение чревато серьёзными «штрафами» в пользу муниципалитета.
- Всё-таки, как заставить застройщика делать красиво?
- Иметь контрольный пакет акций, как я уже сказал. А сейчас - только административным ресурсом. Под угрозой лишения возможностей по дальнейшему развитию. Сейчас тот же инвестор, что строил «Европа-центр», хочет войти в проект Альтштадта. Хорошо, мы не против, участвуйте в конкурсе. Только исправьте ошибки, которые допущены.
Кстати, проведение архитектурных конкурсов и выбор проектов по результатам конкурса – тоже хороший инструмент в руках власти. Вот после конкурса по музыкальному театру выбрали проект одного из самых известных в России архитекторов - Асадова. Проект очень амбициозный и смелый. Но он - лучший.
- И все же есть в городе компании, которые хорошо строят, а есть - так себе.
- Давайте назовем, кто это…
- Те, что построили Бизнес-центр на Московском, «Акрополь» на Баранова.
- Согласен. За последние десять лет буйного строительства действительно проявили себя два инвестора. Это собственники «Акрополя» и Бизнес-центра. У последнего инвестором была компания Ярошука, до того как он стал главой Калининграда. «Балткоммерцстрой» построил несколько объектов, которые реально неплохо получились – жилой дом вписался на Тельмана, он там «не кричит», около магазина «Спутник» дом достраивается, должен получиться неплохо, на Колоскова - солидно. Всё остальное пока очень сомнительного качества в моём понимании.
- У нас ещё появился уголок «Рыбная деревня». Меня лично она как-то смущает. Выглядит декорацией, новоделом…
- «Рыбная деревня» – не новодел, это новое строительство на том месте, где ничего не было, не было исторической застройки, - немецкие склады не считаются. С точки зрения развития градостроительства в мире - это очень простенький архитектурный примерчик. Но для Калининграда - большой успех. Он дал новый масштаб застройки и понимание того, как это могло бы быть в целом. В Гданьске тоже есть много объектов сомнительной исторической достоверности. Но они масштабные и не сильно выпирают из общего стиля.
- Кловер-хаус на площади вам нравится?
- Пока не достроен, он получается не страшным, по сравнению с другими, просто шедевр зодчества… Знаете, ошибок мы сделали достаточно много. В суете, в росте цен на недвижимость, все рванули в строительство, кто умеет, кто не умеет, кто занимался казино, кто продажей пельменей, все стали строить. Забывая, что строительство и архитектура – это ещё и культура. Культура среды, городская культура. И нельзя исключать из неё общество, которое должно диктовать свои условия по развитию городского пространства. Но для этого должно быть несколько условий. Добросовестный инвестор, который действительно строит по проекту, не отклоняется от него. Серьёзная контролирующая организация - та же мэрия или областное правительство. Добросовестный архитектор, инженер, а их тоже не так много. Добросовестный строитель и так далее. Если посмотреть на то короткое время, за которое мы развиваемся, то откуда взяться этому комплексу добросовестности? Но это всё появится. Надо было пройти этот путь, чтобы учиться на своих и чужих ошибках. Чтобы горожане, архитекторы, инвесторы поняли и сказали: не совсем мы были правы. Пойдём дальше, поднимемся над собой, посмотрим на себя со стороны и начнём делать по-другому, лучше.
- Зато у нас уже не стоит вопрос, восстанавливать или нет Королевский замок, да?
- Путин обещал денег, потом случились выборы, смена политической элиты. Мы живём от выборов до выборов, это наша с вами судьба в России. Федеральных денег нет пока, ими надо заниматься, они же сами не придут. 50 миллионов евро на строительство пока только обещаны. Мы начали обмениваться письмами между мэрией и министерством экономического развития по процедуре получения этих денег. Сделали историко-культурный опорный план, историко-культурную экспертизу. Что это такое? Это труд во-о-от такой огромный – из документов по археологии, истории, архитектуре, интерьерам. Этот труд мы сделали осенью. Потом выборы начались. Теперь труд надо отвезти в министерство экономического развития с сопроводительным письмом, начать защиту и доказать комиссии по культуре обоснованность проекта. Самое главное, что надо доказать: Королевский замок надо воссоздать как важнейший памятник культурного наследия народов Российской Федерации.
- Хотя бы этап дискуссий пройден!
- Решили, что восстанавливать надо, это уже хорошо. Теперь вопрос - как. За федеральные деньги, деньги инвесторов, через частно-государственное партнерство. Думаю, в этом году разберёмся.
40-летний Александр Башин имеет репутацию человека не простого. Журналисты знают, что попадись ему под горячую руку, мало не покажется. На эмоции он не скупится, на резкие оценки – тоже.
Башин начинал свою карьеру в «Калининградгражданпроекте» после окончания архитектурного факультета Казанского инженерно-строительного института и стажировки в знаменитой Веймарской школе архитектуры «Баухаус». Впрочем, про свою карьеру он говорит: «Я всегда был архитектором и не знаю, какую ещё карьеру мог бы сделать».
Он стал главным архитектором, когда его предшественница Татьяна Кондакова уже собрала все критические стрелы и оплеухи за пресловутую «точечную» застройку, когда выросли нелепые торговые центры, горожане выходили чуть не с «вилами» защищать свои скверы и дворы, а Калининград стремительно начал терять свое лицо. Лицо хоть и было не особенно привлекательным, потрескавшимся и облупленным, но оно было. И его тоже любили, как любят родной старый дом, переехав в новостройку, как любят вросшую в землю скамейку, на которой прошло детство. Словом, Башину досталось наследство, скорее, ментальное, чем реальное, ему пришлось отвечать за то, что он не разрешал, но при его должности – никуда не денешься, ответишь.
По башинскому проекту построен в Калининграде Бизнес-центр на Московском. Пожалуй, это самое известное его творение. И «башни Башина» даже на стадии проекта стали нарицательными, как явление, как стремление к новому и современному облику города. Идею высоток пока «задвинули». Но мне кажется, этот архитектор еще впишет свою строку в историю города. Её, впрочем, можно написать уже сейчас: «при архитекторе Башине началось возвращение Кёнигсберга в Калининград»…