В четверг, 23 февраля, в Калининграде выступило трио Schnellertollermeier из Швейцарии. После концерта в музыкальном баре Dreadnought корреспонденту Клопс.Ru удалось поговорить с участниками коллектива. Гитарист Мануэль Троллер, басист Энди Шнельман и ударник Дэвид Майер рассказали о своих экспериментах, взгляде на современную музыку и калининградских зрителях.
— Вы умело сливаете воедино самые разнообразные стили — от джаза до хард-рока. Вы изначально поставили перед собой цель играть именно в таком направлении?
Мануэль Троллер: Это был очень долгий процесс. Группа существует уже десять лет. И всё шло постепенно. Начинали с сочинительства небольших партий с большой долей импровизации и после шести лет решили уделять больше внимания структуре нашей музыки. Я думаю, было решение создать что-то действительно новое, но не в глобальном даже смысле, а новое именно для нас самих.
Энди Шнельман: Мы хотели попытаться найти своеобразный саунд, который бы складывался из гитары, ударных и баса. То есть извлекать из них какой-то особый, необычный звук.
Дэвид Майер: Знаешь, я думаю, что особенность звучания получилась в результате соединения наших личностей, наших индивидуальностей.
Энди Шнельман: На самом деле, у нас не было такой цели — создать что-то необычное. Это стало результатом нашей работы, то есть пришло спонтанно.
Дэвид Майер: Мы слушали огромное количество музыки, которая на нас так или иначе повлияла. И каждый из нас играет в 5-7 группах...
Мануэль Троллер: Можно сказать, что мы скомбинировали звучания этих групп.
Дэвид Майер: Всё пришло естественным путём. Мы пытались делать что-то, и оно либо получалось, либо нет. Поэтому мы просто шли по этому пути.
— Как вы сочиняете ваши композиции?
Дэвид Майер: Каждый раз по-разному. Иногда один из нас приносит уже практически готовую композицию, а иной раз это более коллективный процесс. Но в обоих случаях мы перебираем много аранжировок вместе. Главное — найти идею, которую потом можно воплотить в жизнь.
Мануэль Троллер: Иногда мы очень долго экспериментируем с разными маленькими частями, партиями, которые миксуем между собой. И я думаю, что это очень важная часть работы для нашей группы.
Дэвид Майер: Знаешь, создание некоторых композиций занимает довольно значительную часть времени: на некоторые уходит не меньше одного года. Иногда и такое бывает.
— А есть ли у вас любимая группа, какой-нибудь фаворит в музыкальном мире? Может быть, что-нибудь из российской музыки?
Энди Шнельман: Мы не можем так прямо тебе сказать. Потому что их так много — и все они такие разные. Я думаю, что мы могли перечислять их тебе без перерыва минут двадцать, а может, и дольше.
Дэвид Майер: Признаюсь, что мы не так много знаем российских групп. Правда, с некоторыми знакомы лично — которых встречаем в турах, в Европе. Жаль только, что российские группы не так часто играют у нас в Швейцарии.
Мануэль Троллер: А российскую музыку, её стиль в целом мы описать не можем. В России очень разнообразная музыка. У вас очень большая страна, много очень разных людей, поэтому и сказать однозначно, что "вот это русский саунд", очень сложно.
— Если говорить о мировых тенденциях в музыке — что вы думаете?
Мануэль Троллер: Я думаю, что сейчас очень много глупого мейнстрима, слишком много "фастфудной" музыки, я бы даже так сказал. Она ничего нам не говорит, кроме того что "каждый должен быть счастлив".
Дэвид Майер: Многие стараются делать музыку лишь для того, чтобы её продать. В этом вся их цель. Я думаю, что это неправильный подход. Но справедливости ради нужно сказать, что есть очень много хороших групп, хорошей музыки. Но её очень тяжело найти. Сейчас в интернете можно с лёгкостью отыскать что угодно, а вот хорошие вещи намного сложнее, потому что...
Энди Шнельман: Потому что тебе нужно перебрать много хлама.
Дэвид Майер: Да, потому что интернет изменил мир. Это потрясающая вещь, но она сбивает с толку, мир слишком быстро меняется и становится более глобальным. Это одновременно хорошо и плохо. Например, сейчас ты можешь услышать много этнической музыки. И ты можешь запросто смешать её, получив что-то новое. Но вместе с тем теряется её идентификация.
— Это не первый ваш тур по России. Вообще, какое впечатление сложилось о российских зрителях?
Мануэль Троллер: Мы любим Россию, нет ни одной причины, по которой мы бы не хотели вернуться назад. А россияне чрезвычайно доброжелательные, гостеприимные, позитивные. Они действительно интересуются музыкой и очень честно выражают свои эмоции — понравилось ли им что-то или нет (как во время, так и после концерта). И само восприятие музыки у них другое.
Дэвид Майер: Возможно, это из-за того, что в Западной Европе люди более перегружены самой разной музыкой, различными её направлениями и формами. Слишком много там всего происходит, так что люди перенасыщаются.
— А зачем вы играете, выступаете на сцене, пишете новые композиции? Ради славы, популярности? Может быть, хотите этим зарабатывать?
Энди Шнельман: Для нас это не способ стать суперзвёздами или стать безумно богатыми. Как бы банально это ни звучало, но для нас важно просто играть нашу музыку.
Мануэль Троллер: Я думаю, что музыкант должен нести ответственность за то, что он хочет дать обществу. Для меня важно найти способ общаться со зрителем со сцены, наладить с ним связь. Дать людям что-то новое — новые эмоции, чувства. И я отношусь к этому очень серьёзно.
Дэвид Майер: Я играю ради музыки, ради себя и ради тех, кто меня слушает, кому нравится то, что я делаю. Это моя основная мотивация.
— Но вам нравится ваша популярность? Та энергия публики, которую она выплёскивает на вас во время концерта?
Энди Шнельман: Конечно, это даёт огромную мотивацию, помогает продолжать своё дело. Но если бы мы не пользовались популярностью, мы бы всё равно продолжали играть.
Дэвид Майер: Это даёт подтверждение твоему творчеству, помогает продолжать, двигаться дальше. Наполняет тебя, понимаешь?
Мануэль Троллер: Но иногда остаёшься абсолютно недоволен собой, концертом, который ты отыграл. Иногда такое происходит. Звучит странно, согласен, но бывает, что публика в восторге, а я чувствую себя ужасно, думаю, что концерт не удался.
— Что посоветуете начинающим музыкантам? Есть ли какой-то секрет успеха?
Дэвид Майер: Нет никакого секрета или рецепта. Знаешь, не бывает такого, что вот делай по пунктам это и это — и ты станешь популярным, знаменитым и успешным. Очень важно не дожидаться особенного момента, а действовать. Главное — работа над ошибками. Сделай что-нибудь, подумай над этим и сделай это снова — только лучше. И так раз за разом.
Энди Шнельман: Прежде всего ты должен любить то, что делаешь, и, несмотря ни на что, усердно работать.
Дэвид Майер: Нужно быть настойчивым. Ты не сможешь стать успешным завтра. Например, для меня музыка — это как квест длиною в жизнь. Я хочу делать это всю жизнь, и морально я готов к этому.
— А с какого возраста вы играете? И какой был ваш первый инструмент?
Энди Шнельман: Начали играть ещё в школе, тогда нам было лет так по 13. Лично я начал с акустической гитары, а после восьми уже перешёл на бас.
Дэвид Майер: Ударные. Я с самого детства хотел на них играть, но сел за них в девять лет.
Мануэль Троллер: В восемь лет взял в руки укулеле, через год стал играть на акустике, а в 20 — на электрогитаре. При этом мы все получили музыкальное образование.
— Удалось-то посмотреть Калининград? И как, по-вашему, вас встретила калининградская публика?
— Удалось-то посмотреть Калининград? И как, по-вашему, вас встретила калининградская публика?
Мануэль Троллер: К сожалению, не удалось: у нас очень плотный график. Когда-то я уже был в этом городе — правда, с другой группой, но и тогда у нас особо не было времени: перелёты, переезды — постоянно не высыпались.
Дэвид Майер: Но мы наслышаны об истории Калининграда — довольно интересная судьба у города. А зрители — суперребята!
Энди Шнельман: Да, очень приятные люди!
Мануэль Троллер: Дружелюбные. У меня такое впечатление, что у них есть привычка интересоваться всем. И это здорово.
— Планируете ли выпустить новый альбом?
Энди Шнельман: Будем продолжать делать то, что мы делаем. Запланировано много туров и, конечно же, новый альбом.
Дэвид Майер: Надеемся выпустить его где-то в сентябре-октябре этого года.
— Я понимаю, что вы вполне обходитесь без вокалиста, но, может, ради эксперимента попробуете включить в ваше звучание ещё и голос?
Дэвид Майер: Поверь, ты далеко не первый, кто нас об этом спрашивает. Это забавный вопрос. Мы понимаем, что людям нравится слушать певца, но это не для нас. В таком составе мы играем уже 10 лет, и мы действительно рады такому сугубо инструментальному направлению группы. Мы не чувствуем, что нуждаемся в песнях или в вокалисте. Его присутствие автоматически будет отвлекать от музыки и приковывать всё внимание к его голосу, к словам. Мы не хотим этого сейчас — может быть, позже.
Энди Шнельман: Люди не разговаривают на одном языке, поэтому и вокал будет создавать своего рода барьеры для восприятия нашего творчества. То есть если я пою на своём языке, то ты меня уже либо плохо понимаешь, либо не понимаешь совсем, а это не то, чего мы хотим.
— Вернётесь в Россию, в Калининград, когда-нибудь ещё?
Дэвид Майер: Обязательно, но пока не знаем когда, поэтому не будем врать.