Калининградец Юрий Антонов – заядлый путешественник, причем изучать окружающий мир он предпочитает в одиночку. Мы уже писали о том, как этой зимой он провёл ночь в палатке в Роминтской пуще, чтобы увидеть комету Каталину.
Калининградский инженер побывал на разных континентах. Одним из самых ярких впечатлений стало путешествие по Западной Африке. Юрий добрался туда самолетом из Брюсселя через Тунис. После приземления в столице Мали Бамако предстоял путь в город Бандиагару, куда ходят автобусы и маршрутки, дальше приходится рассчитывать на редкие попутки или маршрутные такси, которые отправляются по мере наполнения. Пять дней Юрий шёл пешком, изучая один из самых загадочных африканских регионов.
"К сожалению, до страны догонов я добрался только к концу второй недели путешествия по Западной Африке. К этому моменту из-за тяжёлых походных условий цифровой фотоаппарат перестал работать. На всякий случай (скорее, из любопытства к старой фототехнике) с собой взял небольшую плёночную камеру. Сразу встал вопрос того, где достать необходимое для почти недельного похода количество плёнки. Через знакомых моего проводника удалось узнать, что она есть у кого-то в отдалённой деревне у границы с Буркина-Фасо. Днём туда ехать белому опасно (часть деревень контролируются до сих пор повстанцами), но ночью можно без проблем проехать на мопеде. Благо, местные до сих пор придерживаются многих суеверий вроде встречи с саламандрой, притягивающей беду, или мертвецов, похищающих души. Тридцать километров по саванне, озаряемой молодой луной и звёздами, проехали без проблем", - рассказал Юрий Клопс.Ru.
Свои впечатления Юрий регулярно записывал. Получился интереснейший дневник путешественника.
***
Мали - страна в сердце Западной Африки, региона, который у путешественников считается одним из самых неспокойных, но вместе с тем и едва ли не самым загадочным и потому интересным. На территории, охватывающей южную часть великой Сахары, степную зону Сахеля, зелёные берега реки Нигер, проживает около 16 миллионов людей, таких же разных и порой причудливых своим жизненным укладом, как и территории, которые они традиционно занимают.
Племя догонов, многочисленные деревни которых опоясывают одно из природных чудес Африки - плато Бандиагара, - это едва ли не ярчайшая этническая группа Чёрного континента, привлекающая исследователей со всего мира - антропологов, историков, астрологов.
Первых европейцем, описавшим их быт в 30-х годах прошлого века, был француз Марсель Гриоль. Благодаря ему научный мир узнал о людях, которые поклоняются звезде Сириус - одной из самых близких к Солнцу и потому хорошо видимой с Земли. Необычно то, что догоны уже много веков знают о двойной природе звезды (на самом деле их две - Сириус А и Сириус B, такое предположение сделал немецкий учёный Фридрих Бессель только в 1844 году) и, более того, утверждают, что существует и Сириус С - ещё одна, возможно, пока что не открытая звезда.
Одно из сакральных мест догонов
Со времён описания догонов Гриолем не утихают споры - одни предполагают, что эти знания - подтверждение имевшего место палеоконтакта (контакта жителей нашей планеты с внеземными цивилизациями), другие - что научная сенсация целиком обязана своим появлением фантазии самого учёного. Традиционная жизнь племени тесно связана с этой звездой - догоны полагают, что один срок земной жизни составляет 50 лет, а это ровно один период обращения системы вокруг своего центра масс. Каждые пятьдесят лет для искупления вины народа перед общим прародителем проводится церемония Сигу, поражающая яркостью нарядов и огромных (до нескольких метров высотой) масок танцоров. Только после пятидесяти лет из числа жителей деревни мог быть избран её духовный лидер - огон, живший с момента своего избрания в уединённом месте отдельно от своей семьи и занимавшийся общением с духами предков, сбором трав и лечением от недугов жителей деревни.
Особая роль в традициях отводится животным. Сами догоны называют себя потомками Бледного Лиса. И сегодня в деревне Санга существует место, связанное с мифическим предком. Это так называемые лисьи таблицы. В случае возникновения сложной ситуации старейшины местечка рисуют на песке таблицу, в клетках которой поверх начерченных символов выкладывают зёрна арахиса.
Пришедшая ночью лисица оставляет следы, дав таким образом свой совет
Я мог бы воспринимать эту традицию как шутку, но в последний день пребывания на плато стал свидетелем такого ритуала - решался вопрос распределения земель между родственниками умершего человека.
В деревне Амани находится другое культовое место - озеро крокодилов, которые почитаются догонами как хранители силы рек, а значит, и самой жизни. Наш путь проходил мимо этого озера, Баба, мой проводник, предложил мне свернуть к нему, чтобы немного отдохнуть. Среди мирно плавающих на поверхности воды розовых цветков кувшинок ослеплённый полуденным солнцем и режущей синевой неба глаз не сразу разглядит пасти рептилий. В тот момент, когда я собирался сделать ещё один шаг, смотритель озера молниеносным жестом руки остановил меня - мы были всего в трёх метрах от огромного крокодила.
К сожалению, не все традиции способны устоять под ударами времени - на смену традиционным анимистическим (от лат. anima - душа) верованиям пришли ислам и христианство, проникшие сюда чуть больше ста лет назад, и сегодня в живых не осталось ни одного огона - последний, живший в Санга, умер 6 лет назад. Баба с теплом и почтением в голосе рассказывал об огоне-альбиносе из своей деревни - необычайно мудром и умном человеке, спасшем его от тяжёлой болезни в детстве.
Посреди деревни на возвышенности, обозначенной серым валуном, находится тогуна - постройка под низким соломенным потолком, подпёртым брёвнами, где проводят время старейшины. Всякий житель может прийти к ним и попросить разрешить спор или дать совет.
Баба просит меня дать им несколько коланат - орехов с тонкой пунцовой кожурой, похожих на сырые каштаны, дарить которые здесь считается проявлением большого уважения. Потолок тогуны заметно ниже человеческого роста - как полагают догоны, в согнутом положении невозможно проявлять агрессию. Во время обеда, ожидая в тени баобаба, растущего у реки, когда сварится рис, гляжусь в воду и по-стариковски выгибаю спину - да, видимо, правда.
Покидаем деревню Энде, где мы останавливались на ночь, вскоре после рассвета. Последней хижиной в деревне является так называемый женский дом - здесь живут женщины деревни во время месячных.
Вокруг - поля, шелестящие не убранным ещё просо, поодаль - дюны из насыщенно-жёлтого песка, разбавленного бледно-зелёным цветом колючек. Обгоняем знакомых Баба, идущих на полевые работы, я отмечаю про себя ещё одну особенность этих мест: приветствие здесь - это не простое "ça va?" (франц. просторечное "как дела?"), привычное на улицах Бамако или другого крупного города, а целый ритуал, начинающийся за много метров до того, как приветствующие поравняются на дороге, и ограниченный, как кажется, в длительности разве что способностью слышать прошедшего давно мимо человека.
К полудню достигаем деревни Номбори. Сегодня, в воскресенье, здесь проводится ярмарка.
Ярмарка в Номбори
После охрового окружения из камней, гор, песка и поднятой стадами овец дорожной пыли всё происходящее вокруг кажется сказкой - женщины в пёстрых нарядах торгуют тканями цвета индиго, домашней утварью вроде швейных машин Singer, не имеющей, как кажется, ни возраста, ни способности поломаться, овощами и фруктами. От мгновенного оглушения свежестью тени крон баобабов и цветом южных красок ношусь между рядов и пробую на вкус всё, что кажется съедобным, - манго, сок гибискуса, бананы и неизвестные мне овощи. Замечаю на себе заинтересованные взгляды смеющихся женщин, оторванных от торговли моим появлением (я первый белый за последние 4 года). Баба, отвлёкшись на меня, раздаётся искренним смехом:
- Ты глупо выглядишь, дружище! То, что ты ешь сейчас… это кусок мыла!
Чувствую, как щёки наливаются от стыда…Слава богу, пора двигаться дальше и эхо славы свихнувшегося на жаре европейца не успело вернуться ко мне, обойдя все деревенские дворы!
Мы пробираемся к вершине плато по узкой щели между камней и высохших корней деревьев. Это один из секретных тоннелей догонов, служивших им для доставки воды и продовольствия, но неизвестных завоевателям - ни исламские отряды из Северной Африки, ни европейские колонисты не могли попасть сюда вплоть до середины 19-го века.
Через несколько часов изнуряющей дороги по едва заметной тропинке, петляющей среди огромных камней и полян с выжженной зноем травой, выходим к обрыву. Снизу, из-за широких лап деревьев, веет прохладой, слышатся всплески воды и детский смех. Рядом с дорогой аккуратно разложены на складчатом теле скалы пёстрые платья, бегают ящерки. "Пришли!" - говорит Баба.
Ещё несколько сотен шагов - и из-за поворота появляется деревня Бенемату, скованная с одной стороны обрывом, а с другой - скалой с причудливым - будто кошачья спина - выгибом посреди. Здесь мы остановимся на ночь. Поднимаемся на террасу, ложем которой служит крыша жилого дома; Андрэ, его хозяин, приносит нам традиционную еду - дурно тёплое пиво из проса, похожее на наш квас, и "миллет крим" - густой кисель из того же злака, который едят ложкой, сделанной из разрезанного пополам и высушенного плода баобаба.
Я расспрашиваю проводника о теллемах, племени, жившем в этих местах прежде. Их дома, расположенные в уступах отвесной стены на невероятной высоте, доходящей иногда до тридцати метров, сохранились до сих пор и отлично видны с любой точки почти каждой деревни у подножия плато. Баба говорит, что догоны приписывают им магические свойства - и вправду, стоя у основания скалы, сложно себе представить, как взбирались люди на такую высоту за счёт одной только силы своего тела.
Огон его деревни рассказывал ему, что теллемы сосуществовали с догонами долгое время, однако хозяйственная деятельность догонов - особенно строительство и выпас скота - уничтожила традиционную для теллемов, занимавшихся собирательством, среду обитания - лес, и они были вынуждены мигрировать на территорию современного Конго, навсегда покинув эти места. По версии всё того же огона, теллемы - это предки пигмеев экваториальных лесов Африки.
Закат встречаем у обрыва над зелёной долиной с огородами, вычерченными распадающейся здесь на два рукава рекой. Баба играет со скорпионом, вылезшим навстречу наступающей ночи из расщелины в скале, придерживая его увенчанный ядовитым когтем хвост небольшой палочкой. Я сижу на камнях рядом, подставив лицо свежему ветру.
Последние лучи заходящего солнца очерчивают неровный силуэт скал, а небо напротив расцвечивается пастельно-нежным розовым. Под ним, над противолежащей нам стороне деревни, где живут анимисты, на возвышенности, будто на кафедре, положена природная арка. Это одно из сакральных мест, доступ туда запрещён не только для чужаков вроде меня, но и для жителей соседних деревень. У подножия её мальчик гонит домой семью белых овец. Соломенные шапки квадратных амбаров, среди которых бегают дети и слышен неровный ритм барабана, погружаются в ночь. На небе зажигаются миллионы звёзд.
Баба предлагает мне лечь спать на крыше дома - внутри глиняного здания, накопившего в своём чреве дневную теплоту, невыносимо душно. Я соглашаюсь, попросив принести мне ещё киселя и москитную сетку.
Ночную тишину, потворствующую роению мыслей в голове, резко нарушает внезапный визг осла, похожий на скрип позабытой деревянной двери заметённой сибирскими снегами старообрядческой деревни. Решаю себе твёрдо, что ослы - самые подлые существа на свете (а ещё ведь эти неровные жёлтые зубы!), и засыпаю, обронив блокнот.