- У вас есть местная водка? - обратился гордон к официанту. Местной не оказалось. Взяли ту, что была. Заказали селедки с грибами, ростбиф с брусникой, рыбное ассорти. Официант ушел, а на нас подул холодный ветер.
- Не простудимся? Свиной грипп бродит…
- Я не простужусь точно. Свиной грипп - это чушь собачья. С удовольствием прочел, что четверть россиян считают, что это выдумано медиками и фармакологами. Я тоже так думаю. Работают продавцы страха. Это известная старая схема. Она работает при свином гриппе. А продавцы мечты - это те, кто занимается у нас нанотехнологиями. Ученые тоже люди и тоже хотят кушать…
- А чего же вы боитесь?
- Всех неприятностей, которые связаны с близкими людьми. Больше ничего.
Тут поднесли еду, запотевший графин и рюмки.
Тост первый: «За знакомство»
- Со скольки лет вы себя помните?
- Первые воспоминания относятся к семи месяцам. И я бы не знал об этом, если бы уже в сознательном возрасте в разговоре с бабушкой не стал вспоминать эпизоды из детства. Я вспомнил погремушки, которые висели над колыбелью. Я описал их подробно, бабушка кивала… А потом говорит: «Ты не можешь помнить погремушки. Ведь был пожар, и они сгорели, когда тебе было семь месяцев». Но я-то их помню! А в год с небольшим я помню себя стоящим в ванной по колено в клубнике. Мы в сезон покупали очень много клубники сорта «Виктория», ее укладывали в ванной и мыли там. Меня мыли там же. А где еще? Помню свой день рождения, когда мне было 4 года: на столе для взрослых стоял салаты оливье, где-то добытые мамой языки. Из детского меню - пирожки с клюквой и огромный торт с кремом, в котором можно было просто утонуть. А свечек не было - были четыре бенгальских огня. После обеда мы играли в стройку и в кукольный театр. Я пользовался популярностью не столько среди зрителей, столько среди актеров. Каждый раз набор трупы проходил заново. Часто бывали драки из-за споров, кто будет играть. Ведь у меня было пять кукол, а детей было много. Тогда я установил порядок: тот, кто хочет завтра играть, сегодня должен быть зрителем. Всегда были аншлаги.
- Школьный период запомнился с хорошей стороны?
- Я часто переезжал из школы в школу. Начал учиться в одной, потом сменил еще две, там был кошмар. Приходить в коллектив в возрасте 12 лет - социализация жесткая. Я упросил родителей, чтоб меня вернули в первую школу. Там я учился с 5 класса, ходил в театральную студию. Помню, учительница по химии старалась перекричать музыку, гремевшую с задних парт: «Все, выключаем магнитофон, начинаем контрольную!». На задней парте сидел я. Слушали мы Битлов. До восьмого класса я был отличником, девятый класс пролетел по инерции, а потом… Школу я закончил со средним баллом 3,5, и то, только потому что был освобожден от физкультуры.
- Дрались в школе?
- Пару раз, из-за девушек. Ярость я в себе знал всегда. Помню детские драки стенка на стенку. Я был самый задиристый, получал первым и потом всю драку лежал, выплевывая кровь изо рта. Меня и брать потом из-за этого престали. И сейчас возникает ярость. От беспомощности, когда ты видишь, что все твои аргументы проглатываются и в лицо тебе выплевываются. И хочется вцепиться, но я сдерживаюсь. Последний раз дал по морде своему 35-летнему племяннику в Одессе за то, что он оскорблял свою мать. Он ответил, но не попал - видимо был не уверен в своей правоте. Еще хотелось дать по морде писателю Виктору Ерофееву. На передаче «Гордон Кихот» мы хотели поговорить о том, что делал в жизни Ерофеев и почему это - искусство. Когда одна женщина средних лет и полной комплекции начала критиковать его произведения, он опустился до того, что начал критиковать ее внешний вид, возраст и вес. Если бы не Арбатова, которая выбежала на площадку, то я, наверное бы, не сдержался. Такое тупое трамвайное жлобство! Мажор он и в Африке мажор!
Тост второй: «За Россию»
- Вы часто бываете сейчас за границей?
- Не очень. И уехать за границу жить у меня нет желания. Я ведь жил в Америке почти восемь лет. У меня есть созревшее желание уехать куда-нибудь из Москвы. Но я пока не представляю, как это организовать, учитывая, что все заработки у меня - в Москве. Если бы я мог устроиться как Мамонов - полгода жить в деревне, потом приехать, дать концерт и опять полгода жить в деревне, то я, наверное, тоже был бы отшельником и пророком. Но у меня пока не получается. Да и город я пока не выбрал.
- Переезжайте в Калининград.
- Нет. Калининград не русский, сильно западный. И потом я люблю тихие, маленькие русские городки.
- Это вам в Суздаль надо.
- Нет, Суздаль стал туристской Меккой: обсижен туристами как мухами. Там делать нечего. А вот Переславль Залесский - это да. Еще - Томск, если бы не удаленность и климат. А вообще, я жил бы в деревне. Но в качестве кого? Жизнь барином я не представляю - нет крестьянства, которое можно нанять или приобрести для хозяйства. А крестьянский труд - самый тяжелый и сам я на него пойти не смогу никогда.
- За что вы любите Россию?
- Отвечу словами поэта Ходасевича: «И вот, Россия, «громкая держава», Ее сосцы губами теребя, Я высосал мучительное право. Тебя любить и проклинать тебя!». Чувство к России всегда двоится, это неформальная логика. Любовь к России - это качели: первобытное хамство сочетается с материнской нежностью. Есть люди, которые вызывают у меня приступы нежности, и я это проецирую на любовь к Родине. Но есть люди, которые вызывают глухие приступы ненависти и я это тоже проецирую на страну в которой живу. Но Россия - это единственная страна, за которую я с автоматом в руках пошел бы воевать. Если бы взяли…
- А вы водку часто пьете?
- Практически ежедневно. Мне нравится. Я тем более, давно понял, что гены у меня такие, что я никогда не сопьюсь. Водка - это коммуникативный инструмент, причем не внешней, а внутренней коммуникации. После двух-трех рюмок я начинаю активный диалог с собой. Если я не выпью, у меня внутри голос, либо молчит, либо бубнит что-то непонятное. Водка - инструмент индивидуальный. Сколько людей, столько и водок! Для меня водка - хороший продукт, это кнопка, которая включает интуитивные и чувственные восприятия мира.
- Напиваетесь?
- Бывает. Вот, напился на открытии фестиваля «БиблиОбраз - 2009». Ведь я не завтракаю (не могу есть утром) и не обедаю (не хочется). Ужин у меня обильный. Но на открытии фестиваля я так продрог, что забыл про еду, а стал согреваться. Да и компания была хорошая. А хорошая - это компания, в которой все напиваются одновременно. Ну вот я и расслабился в официальной обстановке до того, что пел песни и говорил тосты. Это для меня - одна из крайних стадий.
- Бывало, что выпили и натворили то, за что стыдно потом было?
- Конечно. Момент, когда с утра видишь осуждающие глаза близких людей - это необходимая внутренняя срамота. Но я и трезвым много вещей делаю, за которые потом стыдно. Почти за все передачи, которые я сделал на ТВ, мне потом было стыдно.
Тост третий: «За Канта»
- Ох, что-то небо хмурится. Если бы я был в средней полосе, я бы сказал, что сейчас пойдет дождь, - Гордон съел кусок селедки и с опаской взглянул на тучи.
- Не пойдет, - успокоил я гостя.
- Да, погода у вас по-балтийски меняется. И город такой же. Идешь по шумному и грохочущему Ленинскому проспекту, выходишь на эстакадный мост, а для меня это предел индустриализации, спускаешься вниз и оказываешься… в тихом немецком парке. Мне очень понравилась могила Канта. Понравилось само надгробие - тяжелое, как его голова. То, что надгробие обнесли - это понятно, дань нашему хамству.
На надгробии лежали свежие цветы. Но чтобы их туда положить, нужно пойти и попросить, чтоб открыли ограждение, или можно просто перелезть. Или воспользоваться отмычкой. Или метко кинуть на удачу.
- Есть споры, лежит ли в могиле Кант или нет.
- А вот эти споры меня никогда не волновали. Это не могила канта. Это точка сборки. Да, здесь может быть лежит Кант. А может и не лежит. И что? Главное, что он жил здесь, творил здесь, был подданным российского государства.
- Вы продолжаете работу на телевидении?
- Я продолжаю быть сотрудником Первого канала. Из двух программ, которые у меня там есть, ни одна не закрыта. Но если я знаю судьбу «Закрытого показа», там куплено достаточно много фильмов для кризисного года. То дальнейшую судьбу «Гордон Кихот» я и предсказать не могу. Мы уперлись в то, что все люди, которых я хотел бы позвать на программу, на нее не идут.
- И многие отказываются?
- Да. Татьяна Толстая, Владимир Соловьев, Зураб Церетели… Имя им легион.
- А Евгения Гришковца звали?
- Нет. Прошел слух, что я его зову, но я слух опроверг. У меня к Гришкову есть претензии, но они очень интимные и личные.
- Вы его скорее любите, или скорее не любите?
- Я его скорее понимаю. Я играю главную роль 45-летнего врача в спектакле по новой пьесе Гришковца «Дом». Это автобиографическая история Гришковца о том, как он покупал дом в Калининграде. Как-то раз, для того, чтобы обсудить детали спектакля, я приехал в Питер, где был Гришковец. Мы с ним провели бурную ночь: долго сидели, общались. Я все претензии ему тогда и высказал. Наутро Евгений позвонил мне, поинтересовался вежливо о моем самочувствии. И сказал: « Я все помню, я с тобой согласен».
- Что ждать от вас в будущем?
- Этой зимой в Подмосковье буду снимать антикризисное кино с очень маленьким бюджетом. Что за кино - секрет для всех. К июня фильм будет готов.
Тост четвертый: «За Израиль»
- Вы общаетесь со своей дочкой?
- Она живет в Америке, ей 21 год. Я все требовал от нее через океан: «Учись, работай». А недавно они приезжала в Россию. Я понял, что она - принцесса в чистом виде. Понял ее страдания. Я понял, что у меня есть дочка плоть от плоти, кровь от крови. В Москве за две недели она нашла друзей, потусовалась, посмотрела Москву, покаталась в метро, где у нее украли телефон. Словом, отдохнула по полной программе.
- А вы где отдыхали летом?
- Заметил, что июнь стал совершенно весенним месяцем. Зато сентябрь - абсолютно летний. В середине сентября был в Перми, купался в Каме. Воздух +22, вода +17 градусов!
Летом отдыхал во Франции на Лазурном берегу у приятеля. Забавно, но очень похоже на Сочи или Ялту. Потом мы взяли машину и поехали в Италию: через Флоренцию, в Рим, в Неаполь… Европа сильно меняется. Италия превратилась в страну, где хорошо и дешево поесть почти невозможно. И туристов море.
А еще раньше я был в Израиле, но это для меня не заграница. Это одна из родин человечества. У меня там во время полнолуния в Иудейской пустыне возникло ощущение, что раньше я там был! Там хорошо. Если абстрагироваться от людей, то на каждом углу вас будут ждать неожиданности: от лунного ландшафта до райского. А к тому, что тебя обыскивают на входе в магазин, очень быстро привыкаешь.
Помню, мы ездили в Израиль снимать фильм. Мы купались там, в совершенно райском месте. Это был каскад термальных озер, соединенных водопадами с температурой воды + 22 градуса круглый год. Вода там газированная, а у дна живут рыбки, которые щиплют тебя за ноги, съедают мертвую кожу с ног. Ужасно щекотно, но зато педикюр отличный.
Ну и Иерусалим замечательный город. Только не надо останавливаться там в гостинице. В старом городе надо искать какой-нибудь протестантский или православный хоспис. Недорого. А когда утром открываешь окно, слева и справа висят маслины, а перед тобой - купол Храма гроба Господня.
В Израиле у меня много друзей. Все несчастные. Видимо это такая традиция. Кто-то там тоскует по русской зиме, кто-то думает, что если бы он не уехал, у него были бы здесь какие-то возможности. Люди склонны роптать на судьбы.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Александр Гарриевич ГОРДОН, телеведущий, журналист, актер, режиссер. Родился 20 февраля 1964 года в поселке Белоусово Калужской области. В 1987 закончил Щукинское училище. После отработал год в Театре-студии им. Рубена Симонова. В 1989 году с маленькой дочкой и женой эмигрировал в Штаты, где устанавливал кондиционеры, вешал лампочки, два года проработал на телевидении. За много лет там поменял четыре штата и 20 квартир.
Сейчас ведет популярные передачи «Гордон Кихот» и «Закрытый показ». Был женат два раза. Воспитывает дочь.