14:23

«Не все могут быть Ирами Понаровскими»

  1. Новости

 

- Ирина, вас часто приглашают в жюри подобных фестивалей?

- Председателем жюри приглашают часто, но на таком фестивале я впервые. Здесь так красиво, так много выдумки и мастерства. С одной стороны, для меня это открытие, а с другой – в порядке вещей, потому что я сама безумно люблю делать все своими руками.

 

- А у вас сейчас есть время, чтобы заниматься рукоделием?

- Время на это есть всегда. Например, когда обживаешь свою новую квартиру, все хочется сделать своими руками. В мой дом ни разу не зашел ни один дизайнер. И любая рамочка, какие-то картинки, букетики, шторы, подушки, – все я сделала сама. В последнее время мне интересно делать что-нибудь эдакое из всякого хлама. Мне не жалко денег на какие-то красивые аксессуары, но все-таки интереснее – из лоскутов, деревяшек, кусочков меха, ненужных шнуров, камешков, бисера. Придумываются новые формы существования этого хлама и новые формы человеческого удобства.

 

- Красота из сора – очень актуально. Кстати, кризис не сказался на вашем Доме мод, на количестве заказов?

- Я предвидела кризис – закрылась раньше. И не считаю это поражением. Я занималась тем, что мне нравится, до момента, пока это было возможно. Я не собиралась делать бизнес – это был чистой воды личный интерес. Но не все могут быть Ирами Понаровскими – и не все могут носить такой сарафан (см. фото).

 

- Почему?

- Потому что руки обе левые, и мозг не играет с этой вещью.

 

- Они не улавливают ваш посыл?

- Они не улавливают линию. Не развита мелкая моторика пальцев – не развито неординарное мышление. А у меня развито, поэтому я могу из любой тряпки сделать платье на булавках – и в нем пойти на сцену. Могу рукава готового трикотажного платья надеть на ноги как брюки, а все остальное будет платьем. Непонятность конструкции меня не пугает, а других пугает. Жаль, что люди совершенно себя не видят в разных ипостасях и, как правило, одеваются в одном стиле, который сами себе придумали. Один и тот же человек не умеет носить и смокинг, и вечернее платье с бриллиантами, и рэперскую одежду.

 

- Это определенная степень свободы…

- Я сама освободила себя и свои мозги. Конечно, это путь роскоши, потому что свобода – значит, общаться с кем хочешь, делать что хочешь, не делать чего не хочешь. Это очень тяжелый путь, но зато кайфовый. Кайф себе тоже надо заработать и выстрадать.

 

 

- Ваш отец был руководителем джазового оркестра, вы начинали вокальную карьеру в оркестре Олега Лундстрема, но потом ваши отношения с джазом прервались. Почему?

- Моя жизнь в музыке на профессиональной сцене началась с популярной музыки – ансамбль «Поющие гитары», рок-опера «Орфей и Эвридика». Но джаз – это то, что всегда звучало у нас в доме. Это не прививалось специально, это всегда окружало меня – классика и джаз. Учиться я пошла на классическую пианистку, а джаз был просто отдушиной. А ушла, потому что надоело нищенствовать – такая вот банальная, материальная, прозаическая, к сожалению, причина. В те годы, когда я начинала петь джаз, грубо говоря, за него не платили, а надо было жить, что-то есть, как-то одеваться. И не то чтобы роскошествовать – а элементарно выживать.

 

- Чему вы хотели бы научиться из того, что делать не умеете?

- Многому – и чем дальше, тем больше. Вот асфальт, например, ни разу не укладывала. Коньки есть, и я катаюсь. На велосипеде катаюсь, машину вожу, самолет водила. С тарзанки не прыгала – но и не хочу. Экстрим – это не совсем мое. Я лучше семь раз отмеряю аккуратненько, а вот отрезать – может быть, отрежу, а может быть, и нет, это большой вопрос. Я умею рисковать, но не люблю. Рискую только в профессии, потому владею ею и могу себе позволить эксперименты.

 

- Каков был ваш звездный час? Или он еще впереди?

- Были звездные минуты. А бывает ли вообще звездный час – Бог его знает! Я думаю, что звездный час каждого артиста, как это ни печально, – это его уход. И последний год это доказывает, как никакой другой. К сожалению, столько ушло любимых друзей, людей, которые, может быть, не находились физически рядом, но были так близки по духу, – и Саша Абдулов, и Олег Янковский. Это не те люди, с которыми я сидела за столом, с которыми куражно проводила время, – но мы друг за другом всегда следили и понимали, что мы друг у друга есть. Знала, что я со своими заворотами такая не одна, есть кто-то, кто так же мыслит, так же чувствует. Вот это настоящая близость. И это люди, которым в моей жизни нет и не будет замены.