Мы не покупали его, не брали в приюте и не подбирали на улице. Он сам пришёл в наш дом и нашу жизнь.
Я открывала дверь в квартиру, когда заметила его — очень красивого, с белой спинкой, шоколадными лапами и хвостом, большими синими глазами. Не побитого, не несчастного, а вполне уверенного в себе. Он любопытно заглянул в квартиру: сначала усы, потом нос, и вот уже весь целиком внутри. Уселся ровно посреди комнаты и посмотрел на меня яркими глазищами. Вот я, весь целиком, красивый и очень нужный.
— Мама, — позвонила я, — к нам такой хороший котик зашёл в гости.
Маму котиками не напугать: с регулярностью раз в несколько месяцев у нас появлялся какой-то новый четвероногий жилец.
— Хорошо, пусть посидит до вечера, — ответила она.
Это было лет тринадцать назад.
Разумеется, было понятно, что такой ухоженный красавец не зародился в подвалах нашего немецкого дома, а был выращен кем-то заботливым. Мы несколько недель расклеивали объявления на дверях окрестных подъездов, но никто прав на кота не заявил, и тогда мамина подруга решила забрать его себе.
— Назову Чебурашкой, — решила она.
К счастью, она так и не очебурашилась: кот остался у нас под сокращённым и совершенно диким именем Чибо (впрочем, это далеко не самое идиотское имя среди наших питомцев).
И оказался совершенной сволочью.
Кто, чтобы взлететь на открытую форточку (и торчать в ней, презрительно обозревая прохожих), отталкивается лапами исключительно от цветочного горшка? Кто прогрызёт пакет забытого на кухонном столе печенья, слижет всю сахарную пудру, а остальное раскидает по полу? Кто объест весь крем с оставленного без крышки торта? Кто в ночи распотрошит всю мусорку, если приметит, что днём в неё был опущен рыбий хребет?
У этого существа оказалась аллергия на рыбу. От рыбы он частично раздувался — например, весь нормальный, только лапа толщиной с него самого. Кроме того, уши покрывались болячками, а глаза начинали течь. То же самое от сладкого. Нетрудно догадаться, что за рыбу и сладкое он продаст душу не только свою, но и любую из хозяйских.
От кухонного стола мы его так и не смогли отучить. Неторопливо поддевая лапой крышку, он медленно обернётся на гневное "Чибо, брысь со стола!". В синих глазах — утомлённое "Отстань, а?" Он объел все цветы в горшках, но игнорирует специально принесённую для него покупную траву.
Он всегда поможет при уборке: подойдёт к шкафу и всё оттуда вытряхнет на пол, даже если мы не планировали так делать. Стоит на минутку оставить открытым бельевой ящик, как Чибо уже поселился там и выглядывает из гнезда, бывшего простынёй. Что бы мы ни делали — пересаживали цветы, чистили картошку, рисовали пастелью, шили, — он обязательно подойдёт и внесёт свою вредительскую лепту. Передвинет, уляжется, засыплет шерстью, пожуёт.
Изводит он не только людей. Часть котов в нашем доме изолирована в маленькой комнате. Там их мисочки и лоток. Чибо очень любит ходить в эту комнату в гости: он поест чужих консервов и попьёт чужой воды, поточит когти, повозится в чужом горшке, покусает хозяев комнаты за уши и начинает проситься наружу, когда ему становится скучно.
Кажется, его миссия на этой планете и в этой квартире — кого-то доставать, ибо когда вредить некому, он начинает вредить самому себе. Они закадычные друзья с собакой, которая по габаритам здоровая слониха. И вот Чибо лезет к ней, терпит, пока она забирает его голову в свою слюнявую пасть, пищит, если она совсем уж сильно его придавливает — но не уходит.
Я не ношу чёрную одежду, потому что на ней остаётся Чибина шерсть. Я не ношу капроновые колготки, потому что стоит их надеть — он тут же вцепляется когтями в ногу, просясь на ручки. Через входную дверь мы просачиваемся, как жидкость, потому что стоит её открыть чуть пошире — и он норовит удрать на улицу.
В прошлом году он в самом деле сбежал. Его не было двое суток, а мы даже не сразу заметили это в толпе других хвостатых.
Он нашёлся возле школы: попал в проём наполовину врытого в землю окна спортзала и не мог выбраться. Увидев маму, он закричал совершенно человеческим голосом. Пока его несли домой — изодрал все руки. У него были царапины на ухе, он выпил несколько мисок воды подряд и проспал трое суток, свернувшись комочком, как котёнок. Мы все ходили на цыпочках и шёпотом говорили: "Бедный Чибо". Мы представляли, как ужасны были для него, полностью домашнего, благополучного, толстенького эти две ночи на улице.
На четвёртый день он снова попытался сбежать.
Недавно я переехала и Чибо с собой не забрала — куда перетаскивать старичка лет пятнадцати от роду, без передних зубов, весёлого и подвижного, но всё-таки привыкшего к одному дому. Он остался у родителей.
И хотела бы я сказать, что мне не хватает когтистых лапок, которые ставят затяжки на моих свитерах, или грязных следочков после ковыряния в цветочном горшке, или звука, с которым падают внезапно сброшенные с полки вещи, — да только четвероногая сволочь в моём доме жила не одна.
Другого такого я забрала с собой — в новый дом. Как же без них.
Я знаю, что можно выдрессировать собаку. У меня есть подруга, которая умеет воспитывать котов — через полчаса её пребывания в доме самый испуганный и недоверчивый приютский котик идёт на руки, а её домашние питомцы ходят строем, дружно исполняют негромкое "Иди сюда" и дают лапы по первому требованию.
Но они никогда не были сволочами.
Если к вам попал кот-сволочь, да ещё и не котёнком, а вполне сформировавшейся личностью — с этим не сделаешь, пожалуй, ничего. Можно только терпеть и любить.