Цыганский посёлок появился на окраине Калининграда в 1956 году, когда Совет Министров Советского Союза решил "посадить на землю" ведущих кочевой образ жизни цыган. С этого времени в Калининградскую область, в посёлок Дорожное на границе Московского, Балтийского и Гурьевского районов, потянулись цыгане из соседней Литовской ССР.
Почему цыгане, большинство которых носило литовские фамилии, начали массово переезжать в Россию? На этот счёт есть несколько версий. Одна из них — литовские власти сделали всё, чтобы выжать цыган со своей территории.
Цыгане стали селиться на окраине Калининграда. Хлопот они доставляли властям немного. Как рассказали "Клопс" ветераны калининградской милиции, работавшие в те времена в Московском районном отделе, в начале восьмидесятых в Таборе наркотиков не было вообще. Цыгане занимались традиционным для себя "бизнесом": мелкими кражами, гаданием, скупкой краденого и продажей модных тряпок. "Работали" на вокзале и рынках. Часто, находясь "под гипнозом", граждане отдавали цыганкам все деньги и снимали с себя всё золото. Потом, одумавшись и стряхнув чары, граждане обращались в милицию.
Понка, Точка, Попун и 240 патронов
"Мы часто ездили к цыганам "в гости", — вспоминает один из офицеров милиции. — Мы прекрасно их знали, но не по именам. У всех были клички: Понка, Точка, Попун... Примечательно, но у калининградских цыган в Таборе не было своего барона. Когда случались разборки между своими, из Литвы приезжали авторитетные цыгане. Они и решали вопросы".
А потом грянула перестройка с её новой экономической реальностью. Цыгане в неё вписались очень быстро. Во время антиалкогольной кампании они начали активно торговать водкой. Представьте себе Калининград, в котором в магазинах нет спиртного. Водку можно было купить втридорога в ресторанах, и то если только у вас там работал кто-то знакомый.
Но можно было взять такси, сказать таксисту: "К цыганам!" — и в любом доме в Таборе вам продали бы сколько угодно "резиновки". Фальшивая водка надолго оставляла во рту привкус размоченной в спирте автомобильной покрышки. Но другую водку в тогдашнем Калининграде найти было сложно. Так что калининградцы пили "резиновку", принося Табору серьёзные деньги.
Благодаря "мононациональным скрепам", запрещающим сдавать своих милиции, Табор превратился во что-то вроде цыганской резервации, на территории которой жили по своим законам. Однако интересы бизнеса часто заставляли цыган принимать дипломатические решения. Как, например, во время расследования убийства в Южном посёлке. Убийца был задержан благодаря помощи цыганской общины. Он принёс ворованные вещи, на его брюках заметили кровь. Такая проблема цыганам была не нужна, и кто-то из них дал сигнал милиции.
Фото: архив "Комсомольской правды — Калининград"
Другой гость Табора, солдат одной из калининградских воинских частей, в самом начале перестройки наделал много шума. Он ударил сослуживца, сломав ему челюсть, и кинулся в бега. Вскоре он появился в Таборе и... повздорил с местными. На своей территории цыгане подобные вопросы решали быстро: моментально собравшиеся мужчины быстро объясняли гостю, что почём. Беглый солдат расстегнул спортивную сумку, достал оттуда укороченный "Калашников", взятый в части, и дал предупредительную очередь боевыми патронами. После чего скрылся в неизвестном направлении.
Фото: архив "Комсомольской правды — Калининград"
У солдата была кличка Рэмбо. Он много качался. Теперь на него охотилась вся калининградская милиция.
Один из оперативников рассказывает: "Мы его вычислили. Он ждал подругу, которая купила ему билет в Москву, возле пруда за Южным вокзалом, за бетонным забором. Подругу его мы взяли первой. Нас было несколько, человек шесть, работали парами. Я его заметил, пошёл к нему. Он что-то почувствовал, обернулся. Стал вытаскивать автомат, ствол у него зацепился за брюки. Это нас и спасло. Он дал очередь. Промахнулся. Я крикнул: "Стоять, милиция!". Стрельнул вверх. Он не остановился, хотел дать по нам очередь на бегу. Я его ранил. Его принесли на вокзал, в отделение транспортной милиции. Там он и умер. А на месте перестрелки мы нашли 17 гильз от его автомата".
Во второй половине восьмидесятых СОБР взял на Машиностроительной залётного цыгана. Он жил в квартире на седьмом этаже. Брали его с крыши через окно, спустившись по канатам. У задержанного нашли свёрток с белым порошком. Порошок отправили на экспертизу — кокаин.
"Это были первые наркотики, которые мы изъяли у цыган, и первый кокаин, который мы изъяли в Калининградской области", — вспоминает Николай Егоров, один из создателей и первых руководителей Калининградского управления по борьбе с организованной преступностью.
Законы рынка
Аркадий Михайлов в девяностых — двухтысячных руководил отделом по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Калининградского УВД. Он вспоминает, что изначально в Таборе продавали маковую соломку — доморощенный наркотик из опиатов. Стакана соломки хватало на одну заварку — несколько уколов. Маковая солома была очень популярным в Калининграде наркотиком.
"Мы в процессе своей работы, — вспоминает Аркадий Михайлов, — как-то вышли на один цыганский гараж в Гурьевском районе, взяли там несколько мешков. Общий вес — примерно 100 килограммов. Когда мы первый раз "перекрыли" харьковский поезд, то сразу задержали 12 человек перевозчиков. Если автобусы проверяли, то вынимали оттуда по два, три человека с полными сумками".
Фото: архив УФСКН
Бизнес и наука всегда идут по жизни вместе. Наркобизнес не исключение. Наркоманы из тех, кто хорошо учился в школе, научились обрабатывать раствор маковой соломы безобидным хлористым ангидридом. В результате они стали получать наркотик, в три раза сильнее, чем морфий.
Но потом рынок продиктовал новые условия. Цыгане перешли на торговлю героином, который поставлялся из Литвы. Одна доза маковой соломы — стакан. Одна доза героина, так называемый чек, — белый порошок объёмом с изюмину, завёрнутый в фольгу или целлофан.
Фото: архив УФСКН
С точки зрения маркетинга героин более удобный товар, чем маковая солома. Его легче транспортировать, он не зависит от сезона созревания мака. От героина легче избавиться в случае чего: покупатель брал купленный чек в рот и в случае задержания или просто сплёвывал его, или глотал. И попробуй достань потом из него проглоченный вещдок. Потребитель продавал душу героину с первого-второго приёма, оставаясь верным "белому" до самой смерти. Часто — скорой.
Табор превратился в некую особую территорию. Героин там продавали круглосуточно. Сотрудники ОБНОНа рассказывают, что этим редко занимались мужчины. Изначально наркотик продавали только женщины, потом к этому стали привлекать несовершеннолетних и самих наркоманов, работавших за "пайку".
Табор наладил поставки героина из Литвы. Для доставки использовали "одноразовых", или "ишаков". Так назывались завербованные курьеры.
6 апреля 2002 года сотрудники Калининградской оперативной таможни в поезде Санкт-Петербург — Калининград задержали 61-летнего Владимира Степановича и 60-летнюю Юлию Ивановну. Внешне — обычная пожилая супружеская пара: потёртая одежда, старые сумки, авоська с продуктами.
Правоохранительные органы вели Юлию Ивановну и Владимира Степановича с литовской границы. На самой границе в порядке стандартного таможенного досмотра их вещи, как и багаж других пассажиров в купе, обнюхала натасканная на наркотики собака. Она наркотики не учуяла. Тем не менее двух пожилых людей, когда-то состоявших в браке, арестовали на калининградском вокзале. При досмотре на теле Юлии Ивановны, санитарки одной из калининградских больниц, были найдены пакеты с героином.
Фото: Архив "Клопс"
Общий вес — килограмм. Или 30 тысяч разовых доз. Пакеты с героином были обработаны специальным составом, поэтому собака наркотик не учуяла.
"Когда мы пришли с обыском в их квартиру, — рассказывает один из оперативников, — их сын лежал на диване. Рядом стоял таз. Вонь страшная. Сына рвало кровью. У него была ломка. У едва перешагнувшей порог матери он сразу спросил: "Привезла, мама?". Оперативников он не видел".
Пакеты с героином Юлии Ивановне и Владимиру Степановичу дали некие лица "цыганской национальности". Кто именно, пенсионеры не сказали. "Как же я потом буду цыганам в глаза смотреть?" — объяснила Юлия Ивановна.
"Если мы задерживали несовершеннолетнего, а уголовная ответственность за сбыт наступает с 14 лет, — вспоминает Аркадий Михайлов, — мы прекрасно понимали, что 15-летний пацан — всего лишь пешка. Привлечь к уголовной ответственности сразу несколько человек, если это семья наркоторговцев, достаточно сложно. Они не будут давать показания друг против друга. И я честно скажу, мы впервые столкнулись с такими масштабами. У нас не было алгоритма действий. А вот у них он был..."
В Таборе героин можно было купить даже в киосках, торгующих пивом и сигаретами. И уколоться здесь же или в каком-нибудь сарае во дворе у продавца. Часто сразу несколько человек кололись одним шприцем, заражая друг друга всем чем угодно. Милиции работать в Таборе было сверхтрудно. Милиционеров знали в лицо, стоило подозрительному человеку появиться в посёлке, как тут же цыганята бежали к старшим.
Фото: архив "Комсомольской правды — Калининград"
"Каждая наша поездка в цыганский посёлок изначально была связана с определённой долей провокации, — вспоминает Аркадий Михайлов. — Они достаточно активно встречали милицию: женщину за руку берёшь — она сразу начинает такую истерику, что весь посёлок слышит. Такое психологическое давление было, что несколько раз приходилось брать ОМОН для поддержки..."
Наркоман, который сумел завязать
Его зовут... предположим, Андрей. Я знаю его с 1987 года. Сегодня у него двое детей, высшее образование, красавица и умница жена, почёт и уважение на работе и у соседей. Соседи не знают, что Андрей — один из немногих, таких всего пара десятков, калининградских героиновых наркоманов, сумевших "завязать".
Вначале он экспериментировал с "опиухой", а потом, в конце девяностых, перешёл на героин. И стал ездить в Табор. Для этого у него был "свой" таксист. При поездках в Табор на заднем сидении часто спал пятилетний сын Андрея, которого не с кем было оставить.
Андрей рассказывает, что Табор иногда напоминал улицу с двусторонним движением: по одной стороне в посёлок шли и ехали перекошенные и скрюченные ломкой, а по другой — "разогнутые", с сигареткой в зубах или залипающие в своём измерении наркоманы.
Фото: архив "Комсомольской правды — Калининград"
Жизнь наркомана была полна неожиданностей и опасностей.
Андрей вспоминает: "Как-то зимой приехал к Саре (жительница Табора, торговка героином), взял у неё семь чеков, а она меня из дома не выпускает: "Колись здесь, я тебе сейчас шприц прокипячу". Они специально это делали: если менты возьмут наркомана с чеками, он им быстро расскажет, где, у кого и почём. А уколотого смысла нет брать, он всё равно в другом измерении... Я согласился, она мне сварила один чек, я укололся. Выхожу из её дома, в руке — шесть чеков в фольге. Возле дома стоит милицейский микроавтобус, дверь открыта, рядом мент в форме. И вдруг мне этот мент говорит: "Молодой человек, подойдите, пожалуйста". Думаю, всё, приехал. Сбросил в снег свои чеки, поплёлся к менту. Он меня загружает в микроавтобус, предлагает побыть понятым. Я в напряжении весь, аж вспотел. Думаю, кого-то повязали — может быть, даже знакомого, а я тут буду понятым. Но отказываться нельзя. Соглашаюсь. Оказывается, какие-то цыгане провода со столбов освещения подрезали. Расписываюсь, где мне мент показывает, выхожу из микроавтобуса. А там уже толпа цыган на мой "арест" посмотреть сбежалась, лопочут что-то по-своему. Но мне всё равно, мне надо на глазах у ментов свои чеки из снега забрать. Лезу в карман, "случайно" роняю в снег ключи. Подбираю их, а заодно и чеки. Только выпрямляюсь: "Молодой человек, подойдите, пожалуйста". Тот же самый мент. Я, оказывается, от волнения свою подпись не в той графе поставил. Я не знаю, что у меня было на лице написано, но я так на мента жалобно посмотрел, что он просто мне сказал: "Свободен!" — и я свалил..."
Поездки в Табор не всегда кончались так хорошо.
"Иногда в Таборе, — вспоминает Андрей, — человек сворачивал за угол на пять минут, и больше мы его не видели. Искали пару дней. Или не искали, но находили. На поле возле Табора. И глаза у него уже вороны выклевали..."
Поле возле Табора журналисты красиво окрестили Полем смерти. Здесь регулярно находили трупы умерших от передоза или ломки. Сами наркоманы называли Поле смерти просто полем. Фраза "ушёл в поле" имела вполне конкретный смысл. Она означала, что человек уехал в Табор и там и остался.
Фото: архив "Комсомольской правды — Калининград"
Иногда в поле приезжали родители — искать своих детей. Хорошо или бедно одетые люди бродили по Табору. Иногда они находили своих детей, иногда — нет. Социальный статус на поле мертвецов в Таборе не имел никакого значения. Здесь вместе умирали от передоза и приёмный сын одного из мэров Калининграда, сын руководителя подразделения федеральной правоохранительной структуры и сын водителя автобуса. В поле героин сделал их равными. И мёртвыми.
"Героин — многогранное зло, — рассказывает Андрей. — У меня есть друг, ваш коллега — журналист. Когда я сидел на героине, я больше напоминал собственную тень, но не человека. Денег у меня не было. Пенсию матери я "осваивал" сразу. Жить было не на что. В особо критические моменты я просил денег у своего друга-журналиста. Он давал. На макароны, молоко и хлеб. Хотя пару раз я на эти деньги, понятное дело, в Табор съездил. Но он, этот мой друг, меня спас. Меня и мать. Я был благодарен этому человеку. Как-то, когда весь этот ужас уже десяток лет был позади, я ему сказал, как я ему благодарен. И что, если бы не он, я бы сдох где-нибудь в поле в Таборе. И что я безумно ему благодарен за то, что он мне поверил... А он мне: “Андрей, успокойся. Никто тебе не верил, и никто тебя не спасал. Я просто от тебя откупался, иначе ты не отлипал. Кто же знал, что ты, как птица Феникс, возродишься?”"
Как сносили Табор
Табор превратился в серьёзную проблему. Граждане стали писать во все инстанции. Властям надо было как-то реагировать. Тем более что в самом Таборе также начались тревожные изменения. В 2000 годы калининградским цыганам привезли наконец-то настоящего цыганского барона из Волгоградской области. Специально для барона на улице Кутузова построили особняк.
Михаил Нечушкин в те времена работал заместителем начальника калининградского управления Госнаркоконтроля.
Он рассказывает: "Табор подорвался на собственной мине. Их дети стали подсаживаться на иглу. Кто-то воровал "пайки" у родителей, торгующих героином, кто-то выступал в роли продавца и имел возможность доставать наркотики... Те, кто послабее, пробовали. И становились потребителями..."
Табор был не просто местом, где днём и ночью можно было купить героин. Табор стал вызовом властям, лакмусовой бумажкой, показывающей их, властей, слабость. И власти стали действовать.
Фото: архив "Комсомольской правды — Калининград"
Михаил Нечушкин рассказывает, что первые судебные процессы против цыган начались в Гурьевском районном суде в 2002 году. Это были скучные и совсем не громкие гражданские дела о незаконных постройках в Дорожном. Ну в самом деле, кому интересно дело о незаконно построенном в семидесятые годы сарае площадью пять квадратных метров?!
К 2005 году суд рассмотрел "неинтересные" дела. Выяснилось, что только три дома в посёлке были построены на более-менее законных основаниях.
Цыгане из Табора никак не отреагировали на веерную рассылку судебных уведомлений, которые предписывали добровольно снести незаконные постройки. Для демонстрации серьёзности своих намерений власти снесли несколько сараев. Таборские напряглись. Но было уже поздно.
Фото: архив "Комсомольской правды — Калининград"
16 ноября 2005 года под прикрытием спецназа ФСКН в Дорожный вошли бульдозеры. Цыгане пытались бульдозеры ломать, под них ложиться, выставлять, к радости журналистов, перед бульдозерами цыганят с плакатами. Но время было упущено. В данном случае государство сработало неумолимо, как бульдозер. Но даже во время погрома Табор оставался Табором. Михаил Нечушкин, один из разработчиков операции, рассказывает, что, пока на одном конце посёлка под прикрытием ОМОНа бульдозеры крушили дома, на другом конце активно торговали героином.
118 лет лишения свободы
Существуют разные мнения о том, насколько изменил снос Табора ситуацию с торговлей героином в Калининградской области. Аркадий Михайлов, в те времена руководивший ОБНОНом УВД Калининградской области, считает, что снос проблему не решил: "Вселенского счастья не наступило. Цыгане разъехались и стали жить в разных местах"
Своё мнение по поводу "ушедшего" Табора есть и у Михаила Нечушкина, в те времена — заместителя начальника калининградского управления ФСКН: "Снос незаконных построек позволил разобщить диаспору, прекратить преступные связи. В итоге было задокументировано и привлечено к уголовной ответственности преступное сообщество во главе с бароном. Десять участников преступного сообщества приговорены к 118 годам лишения свободы. Смертность от передозировок резко сократилась: в 2004 году — 386 случаев, в 2014 — 12".
Компенсация
В 2017 году группа калининградцев, чьи незаконно построенные дома были снесены, при помощи французских цыган обратилась в Европейский суд по правам человека. Суд признал, что российские власти нарушили права человека. Шесть пострадавших получили компенсации из бюджета Российской Федерации. Суммы получились приличные — по некоторым искам они доходили до 30 тысяч евро за один снесённый дом. Несколько лет назад цыгане попросили восстановить в Калининграде их посёлок.