В гостях у профессора БФУ имени Канта Артёма Юрова, ведущего передачи "Научная среда" на радио "КП-Калининград", побывал директор Атлантического отделения Института океанологии РАН имени Ширшова Вадим Сивков. Будучи давними приятелями, учёные пообщались, пошутили и даже немного пофантазировали на научные и не только темы.
— Океанология — что это за наука такая и что за люди ею занимаются?
— В 70-е годы, когда я делал профессиональный выбор, наш город было очень знаменит именно исследованиями океана. Научный корабль "Академик Курчатов" был символом Калининграда. Социальный статус науки был очень высок, а мне к тому же хотелось путешествовать, и не только по Калининградской области и Советскому Союзу. И мне сказали, что есть наука, для которой лаборатория — это не четыре стены, а вся планета.
— Но ведь океанология в чистом виде междисциплинарная наука?
— Абсолютно точно. Да, наши сотрудники — это универсалы, один из главных признаков универсализма — сочетание умственного и физического труда: человек должен не только думать, но и перемещать тяжёлые ящики.
— Какие глобальные задачи сейчас ставятся? Какие вещи мы уже поняли, какие нет?
— Океан исследуется не только и не столько ради любопытства, а исключительно в практических целях. Эта наука жёстко привязана к практическим задачам всего человечества. Без неё и Америку не смогли бы открыть: какое мореплавание без знания приливов и отливов? Океанология — это метеорологическое прогнозирование. Это минеральные ресурсы. Нефтяные скважины бурятся уже на глубину до двух километров в Бразилии. Есть полиметаллические руды есть, перспективные участки столбятся странами. Добывать пока нерентабельно, но что будет через 10, 20,100 лет? Биоресурсы — рыба, криль — это тоже океан.
— Концентрация интересов в океанологии идёт главным образом на задачах, связанных с биологической составляющей?
— Может быть. Я неправ, но я сам занимаюсь морской геологией. Мне кажется, скорее всего, это всё-таки углеводороды. Пока мы живём в нефтяной цивилизации, и так будет лет 100 ещё. В этом плане Арктика — стратегический регион планеты, там огромные запасы ресурсов.
— Почему именно там?
— Шельфы — это районы формирования нефтяных месторождений. Но Арктика — это холод, в пустыне легче добывать. Кроме того, политический, юридический статус Арктики не урегулирован. Это серьёзнейшая интрига для человечества.
— Арктика вошла в моду?
— Протестую против слова "мода". Арктика — это типично российский бассейн. Канадцы ею интересуются, Китай активен. Это не мода, а необходимость.
Хотелось бы приложить свои интеллектуальные ресурсы к решению проблем региона: сейчас несколько десятков хороших мозгов не востребованы. Раньше наш институт активно привлекался, например, к написанию концепции берегозащиты. Но в последнее время это ушло на второй план. Вот стакан в Светлогорске, скандальная тема, а к нам никто не обратился за консультацией по этому вопросу, специалистов не спросил никто.
— Я поражаюсь, когда вижу в Светлогорске дома на откосе… Вот такая ещё тема — пляжи. Что происходит с пляжами — они у нас будут или нет?
— Берега бывают аккумулятивными, которые накапливаются, и абразионными, они разрушаются. Так вот весь север Самбийского полуострова абразионный. Природа и господь бог работают над тем, чтобы берег разрушался. Человек хочет этому противостоять, но мы должны понимать, что если мы остановим разрушение берегов на Самбийском полуострове, закатаем его в бетон, то у нас начнёт активнейшим образом исчезать Куршская коса. Мы должны очень аккуратно этими вещами заниматься, прийти с кувалдой нельзя. Надо ориентироваться на научные силы, в мире существуют и математические, и натурные модели, и у нас такой инструментарий есть. Но в последнее время мы не ощущаем востребованности в этих вопросах.
— То есть некоторым образом разрушение берегов спасает косу. Ух ты! А насколько эффективны волнорезы, которые сейчас устанавливают в Зеленоградске?
— Почему волнорезы ставят перпендикулярно берегу? Потому что существуют потоки воды, перемещающие песок — так называемые наносы. Немцы использовали волнорезы на разных участках берегов. Это вопрос не фундаментальной науки, а инженерии, и я надеюсь, что инженеры правильно всё просчитали.
— То есть волны, сталкиваясь с волнорезами, намывают пляж?
— Совершенно верно.
— А как быстро это может произойти?
— Учёные давно прозрели: всё может решить один сильный шторм. Он может как намыть берег, так и смыть его.
— Тема токсичных водорослей в заливах по-прежнему актуальна?
— Наши биологи исследуют Куршскую, Вислинскую лагуны (их называют заливами, но это всё же лагуны). Там каждое лето цветут водоросли, зелёная вода, в которую невозможно зайти, запах тухлой рыбы. Это всё очень плохо, особенно если учесть, что рядом находится памятник природный — Куршская коса.
Цветут водоросли, и среди них есть токсичные. До войны из-за этого были массовый мор скота и даже человеческие жертвы. Мои коллеги показали, какие концентрации этих водорослей и чем они опасны, но пока адекватной реакции властей нет. Надо бить тревогу, ведь это действительно опасно, могут погибнуть не только животные, но и люди.
— А что в регионе с нефтью? Запасы есть?
— Тут нам повезло. В последние годы активно используется Кравцовское месторождение, известное как Д-6. Но сейчас сделан целый ряд новых открытий и найдены месторождения более крупные.
— А янтарь?
— Янтарь — это палеоокеанология. Скопления месторождений янтаря образовались в древних морях. Это капли затвердевшей смолы, накопленные на дне океана.
За последние несколько тысяч лет уровень моря поднялся на несколько десятков метров, и голубая земля, из которой добывают янтарь, вышла на береговые подводные склоны Балтики. Она стала размываться, и янтарь разнесло по всему морю от Латвии до Дании.
По некоторым оценкам, морские запасы янтаря — где-то рассеянные, где-то сконцентрированные — составляют десятки тысяч тонн. Никто сейчас не собирается добывать, но когда-нибудь такой вопрос встанет.
Ещё одна удивительная особенность региона — мы живём на геотермальной аномалии. Мы сидим на крышке котла, в котором кипит вода. Наши нефтяники обнаружили на глубине около 2 км термальные источники с температурой воды 90 и выше градусов. Эта аномалия занимает восточную часть Калининградской области и уходит в Балтику. В ближайшие годы мы намерены изучить её, прикрыть это белое пятно.
Геотермальная энергетика — об этом все слышали, но мало кто понимает. Рекомендую посетить Камчатку, Исландию. В Клайпеде первая геотермальная станция уже функционирует.
— А как это там работает?
— Клайпедчане используют термальные источники для производства электроэнергии и отопления. В России регионов, где есть перспективы в этой области энергетики, всего два — это мы и Чечня. В Чечне что-то уже делается. Калининград отстаёт немного.