"Арестован за пьянку с архиепископом": как в послевоенной Калининградской области боролись с "опиумом для народа"

Зачем калининградские коммунисты предлагали снести купола кирх — Александр Адерихин читал архивные документы о борьбе с “религиозными предрассудками”.

“Имеются случаи…”

В 1946 году органы Советской власти в бывшей Восточной Пруссии столкнулись с опасным явлением. В секретном (в те времена) информационном письме сообщалось, что "в г. Калининграде русские верующие совершают обряды крещения детей у католиков. Имеются случаи, когда детей для крещения у католиков приносили офицеры Советской Армии".

Поскольку православных батюшек в первый послевоенный год в Кёнигсберге — Калининграде не было и быть не могло, советские военнослужащие и переселенцы обращались к католикам. Видимо, работал принцип “уж лучше покрестить у католиков, чем вообще никак”.  И это в стране, где воинствующий атеизм был одной из обязательных составляющих понятия “советский гражданин”.

Обратившиеся к католикам советские офицеры — “русские верующие” — сильно рисковали. Крещение ребёнка, да ещё и у католиков, могло стоить карьеры.

В работе профессора Юрия Костяшова “Повседневность послевоенной деревни: из истории переселенческих колхозов Калининградской области” приводится слова переселенца А. Мудрова. В 1947 году он увидел, как в немецкой кирхе вместе молились русские и немецкие женщины. Каждая на своём языке обращалась к своему богу. “Вот где Интернационал! Мир, и никакой вражды меж собой!” — вспоминает Мудров.

В другом партийном документе областной уполномоченный по делам религий А. Глазских с тревогой сообщал, что “в своей практической работе немецкие религиозные культы обслуживали в основном немецкое население, но в связи с отсутствием русской церкви к немецкому духовенству для совершения обрядов крещения, венчания и т. д. прибегало русское население”.

В “Справке о состоянии религиозного движения в Калининградской области” за 1947 говорится, что 75 — 80% верующих немцев — это католики и лютеране. Всех представителей “немецкого духовенства” брали на специальный учёт. В том числе и сотрудники советского Министерства государственной безопасности. В архиве сохранились несколько “объективок” на взятых на учёт святых отцов и пастырей. Вот одна из них — на лютеранского пастора Линка Хуго Робертовича 1890 года рождения: “Немец, германский подданный. Знание языков: французский, английский. В партиях не состоял, советским судом не судился”.

Формирующийся в трофейной области религиозный “интернационал” если не напугал, то насторожил местную Советскую власть. По предложению калининградского уполномоченного по делам религий представителей культа стали в первую очередь включать в эшелонные списки на депортацию. 1 декабря 1948 года были переселены в Германию, в советскую зону оккупации, “монашки католической церкви Св. Елизаветы и Св. Екатерины в количестве 110 человек”. 

В специальном информационном сообщении говорится: “Свой отъезд из Калининграда монашки религиозных обществ Католической церкви отметили как праздник, одев для этой цели лучшие свои одежды…” И тут же сообщается, что прихожане католических общин “выбрали на их место новых, поэтому с их отъездом религиозные общества ликвидировавшимися считать нельзя…”.

И ещё об уникальном религиозном интернационале, сложившимся в послевоенной Калининградской области. “При отъезде верующие <немецкие> просили передать ключи от закрытых кирх и костёлов русским верующим”, — говорится в документе из фондов Госархива Калининградской области.

Коррупция по-сталински: “потеряв честь и достоинство государственных работников”

В послевоенные годы на местах за вопросы религиозных культов отвечал специальный чиновник. Полное название его должности — уполномоченный совета по делам религиозных культов при Совете министров СССР по такой-то области или крае. Иногда в документах встречается и такое: уполномоченный по делам Русской православной церкви и других религиозных культов. Понятно, что на эту должность назначали особо проверенных товарищей.

В 1946 году заместитель председателя совета при Совмине СССР писал калининградским товарищам: “Работа уполномоченного, тем более в Калининградской области, — политически острая, требующая специальных познаний”. В этом же письмо сообщалось, что совет в Москве “не имеет в своём распоряжении работника, владеющего немецким языком”, поэтому местным товарищам предлагалось самим найти кандидатуру, а общаться с немцами уполномоченный сможет через переводчика.

В 1947 году Совет по делам религий разослал всем уполномоченным Советского Союза инструктивное письмо №6. В нём подробно рассказывалось, как должен строить свою работу товарищ уполномоченный.

Работать с верующими он был обязан “внимательно и терпеливо, не ставя перед собой задачу превратить верующего человека в неверующего, а священника — в безбожника… Работа должна строиться на основах взаимного доверия и понимания… Но это лишь внешняя форма взаимоотношений. Существом же взаимоотношений уполномоченного является то, что он должен быть до предела подтянут и мобилизован. Всякая распущенность, аполитичность, обывательское отношение к любому вопросу, ненужная доверчивость, забывание своей партийности, политическое невежество или недомыслие могут привести к нежелательным последствиям”. 

Нежелательные последствия так-таки случались.

В закрытом информационном письме прямо говорится: “За последнее время установлено несколько фактов предложения взяток или попыток оказания особых материальных услуг уполномоченным советов со стороны духовенства, руководителей религиозных общин и разных лиц, имеющих отношение к ним”. 

Уполномоченные, “как правило, достойным образом дали отпор этим преступным предложениям, но оказалось, что отдельные лица, потеряв честь и достоинство коммунистов и государственных работников, брали взятки, а иногда даже сами вымогали их…”

В письме сообщается, что за взятки “понесут строгое наказание по суду уполномоченные по Житомирской области и Узбекской ССР”.

Не менее серьёзным преступлением было “сращивание”. Это когда “без всякой надобности посещая служителей культа и руководителей общин на дому или приглашая их к себе на работу <уполномоченные> принимают угощения, принимают те или иные услуги, участвуют в выпивках”.

Именно за “сращивание”, выразившееся в “систематическом пьянстве с архиепископом Минским и другие дискредитирующие действия” был снят с работы и арестован уполномоченный при СНК Белорусской ССР товарищ Л.

В информационном письме руководящие товарищи из Совета по делам религий ещё раз напоминали всем уполномоченным Советского Союза “о необходимости строго соблюдать только деловые отношения с представителями культов”.

“Кроме признаков жизни православной церкви”

Религиозным интернационалом в Калининградской области была обеспокоена не только Советская власть. Об этом писал уполномоченный по делам религий А. Глазских в своём отчёте о проделанной работе. Когда Патриарху Московскому и Всея Руси Алексию I стало известно, что “немецкие религиозные культы улавливают в свои сети русское население, последний выслал в октябре 1947 года в г. Калининград русское духовенство, чтобы договориться на месте об организации здесь русской православной церкви”. Договориться не удалось.

Первоочередная депортация “представителей немецких религиозных культов” принесла свои плоды. Отчитываясь о проведённом обследовании, калининградский уполномоченный писал в Москву, что “религиозно настроенное население… обряды совершает своими силами. Кроме признаков жизни православной церкви, других видов культа не обнаружено”. 

И тут у уполномоченного начались серьёзные проблемы.

Ещё с первыми переселенческими эшелонами в районах, примыкавших к Литве, стали появляться священники из Вильнюсской епархии. Священники приезжали крестить детей без специальных разрешений на въезд в закрытую Калининградскую область. А в декабре 1948 года православный батюшка из Литвы приехал “произвести массовое крещение детей” в посёлке Тимирязево Славского района. И произвёл его... с разрешения сельского совета.

В докладной записке, адресованной секретарю Калининградского обкома по “Пропаганде и Агитации” ( так в документе — оба слова с большой буквы) сообщается, что “прибывшие в Ладушкинский район в 1948 колхозники — переселенцы из Тамбовской области в основной своей массе крайне отсталые, в большинстве неграмотные, как взрослое население, так и дети до 12 лет, с большими религиозными пережитками. Пожилые и дети носят кресты, а дома их полны икон”.

Святые письма

В 1947 году в области начали нелегально распространяться “святые письма” и рукописные молитвы без подписи и адреса. К их распространению привлекали даже школьников. Письма передавали друг другу и рассылали по почте. Это было настоящее ЧП. Проведённым расследованием удалось установить, что особенно активно распространяла “святые письма” продавец продуктового магазина. Письма она получала от неизвестных ей женщин. 

В секретных партийных документах приводится цитата из такого письма: “Не забывать бога, получив письмо, переписать его 9 раз и разослать в разные стороны. Кто этого не сделает, того на 9 день постигнет горе”. Также верующие сообщали, что “на базаре из-под полы продаются нательные крестики и иконки. Вероятно, привозят их из Литвы”.

Несмотря на воинствующую атеистическую пропаганду, русский человек, приехавший осваивать Калининградскую область, оставался глубоко верующим. И в битве за души советских людей, развернувшейся на просторах Калининградской области, Бог часто одерживал над коммунистами победу. Как, например, в 1947 году в колхозе имени Калинина Новомосковского сельского совета. Колхозница, член партии с 1926 года, переселенка из Горьковской области, подала заявление об исключении её из рядов ВКП(б). 

В письме, сигнализирующем секретарю обкома об этом случае, говорится, что “ввиду её болезненного состояния, так как она не может занимать авангардную роль коммуниста, а также и потому, что уверовала в Бога и нашла в нём спасение, т.к. быть верующей не совместимо с пребыванием в рядах ВКП(б)…”

На Пасху эта колхозница в два часа ночи “пыталась организовать из колхозников Крёстный ход”. Председатель запретил ей это делать, и тогда женщина одна ходила вокруг своего дома со свечами.

Или кладовщик колхоза “Гвардеец”. Член ВКП(б), “имеет состав семьи 6 человек и жену религиозного настроения”. Последняя и запретила дочери вступать в комсомол, а “в помещении полно икон”.

Семей, в которых были и верующие, и коммунисты с членами ВЛКСМ, среди переселенцев было много. В их домах мирно уживались и тома полного собрания сочинений Сталина на полках, и иконы на стенах. Но “наверху” с этим пытались бороться самыми решительными мерами. Члены партии предлагали, например, потребовать от всех коммунистов снять иконы, “аморально влияющие на человеческую психику”. От этого отказались, так как работники райкома ВКП(б) сделали предложение, “не имея устойчивости в вопросах борьбы с пережитками”.

Как отказались и от другой идеи, родившейся в первичных партийных организациях, — снять купола с немецких кирх, используемых под склады с тем, чтобы они не напоминали церкви.  Купола снимать не стали, ограничились снятием крестов.

Ошибка председателя

Просьбы верующих открыть православную церковь начали поступать практически с началом советского освоения бывшей Восточной Пруссии. Верующие обращались и лично к уполномоченному по делам религий, и писали в Совет министров СССР. В 1948 году в Зеленоградске тесть директора санатория, бывший церковный староста саратовского Кафедрального собора Александр Орешников, собрал инициативную группу из 24 человек, оформивших заявление о необходимости церкви в соответствии со всеми требованиями строгих советских законов.  

В специальном сообщении со ссылкой на данные Калининградского управления Министерства государственной безопасности указывается, что в группе Орешникова “имеются политически неблагонадёжные лица, репатрианты и лица, арестованные органами МГБ”, но при этом основной костяк группы составили жёны “офицерского состава Советской Армии и Флота”. А ещё в документе говорится, что группа очень активна, и даже “имелась попытка вербовки в церковный хор технических сотрудников райисполкома”. Не известно, каким образом, но Александра Орешникова вынудили уехать за пределы Калининградской области. После отъезда лидера члены группы отказались от своих подписей под заявлением об открытии в Зеленоградске православной церкви.

В 1948 году в обкоме ВКП (б) стало известно о вредных высказываниях председателя Советского райисполкома товарища Афанасьева. Он "высказывался за желательность организации русской церкви. Это дало бы возможность через священника воздействовать на лучшую работу религиозно-настроенных колхозников”.

Обращения об открытии в регионе православной церкви поступали в органы власти и в хрущёвские, и в брежневские времена. Но первая православная церковь появилась в Калининграде только в 1985 году. 6 октября этого года были освящены руины бывшей немецкой Юдиттен-кирхи, переданной Русской православной церкви. Кирха стала Свято-Никольским храмом.

Использованы материалы Государственного архива Калининградской области, а также работы Юрия Владимировича Костяшова “Повседневность послевоенной деревни: из истории переселенческих колхозов Калининградской области 1946 – 1953 гг.”.

О том, как происходило освоение Калининградской области читайте здесь.