Бисмарк с пробитой головой и танцы на Нижнем озере: калининградка — о жизни в послевоенном городе

Музей советского периода "Дом китобоя" и портал "Клопс" продолжают собирать рассказы первых калининградских переселенцев. Евгению Волох, сегодня работающую врачом, привезли в город 26 июня 1945 года. Тогда девочке исполнилось девять лет. Евгения Ивановна вспоминает, как встретили семью на чужбине. 

Назад дороги нет

Отца направили сюда восстанавливать целлюлозно-бумажный комбинат №1. Тот, который на Ялтинской. Мы приехали из Куйбышевской области, из Чапаевска. 

Наш эшелон пришёл на сортировочную станцию. Южный вокзал не работал, он сгорел. Нас погрузили на военные грузовики. Как только мы въехали в город — увидели развалины. Целые кварталы. Все были в панике, стало страшно. Всё разрушено, только коробки домов стоят. Мама сразу ещё в машине стала теребить папу: "Ванечка, поехали назад…" Он ей ответил: "Лизонька, поедем". А куда поедем? Назад дороги нет.

Мы проехали мимо Королевского замка. Рядом с ним стоял памятник Бисмарку. У Бисмарка была пробита голова. Памятник использовали в фильме "Встреча на Эльбе". На первых кадрах из дыры в голове Бисмарка шёл дым.

К вечеру нас привезли к воротам комбината. Выгрузили. Собрали всех мужчин — видимо, давали инструкцию насчёт жилья. Дома в посёлке были двухэтажные, на две семьи. Отец взял себе полдома.

Им тоже досталось

Немцев помню очень хорошо. Времена были тяжёлые и для нас, и для них. Часть немцев-мужчин работала на ЦБК. Им давали пайки. А женщины и дети ничего не получали. Мама, как могла, подкармливала немку с детьми. 

Рядом, через огород, стоял дом. Видимо, у немецкой семьи в нём был тайник. Они в этот дом зашли и что-то начали вытаскивать. Не знаю, кто там куда донёс, но сразу приехали военные и милиция и их задержали. Немка плакала и отдала маме хрустальную вазу. 

А потом наступила зима, невероятно суровая. Однажды в своём огороде, обнесённом проволокой, мы нашли мёртвую немку. 

Нас было трое детей. Четвёртого мама родила в 1946 году. Отец всё время работал. Придёт домой в два, в три часа ночи, а утром — стук в дверь: "Иван Тимофеевич, срочно на комбинат вызывают". Страна нуждалась в бумаге. Был приказ за три месяца наладить на ЦБК производство. 

Мама с нами крутилась одна. Как-то подошли две сестры, немки, попросились помогать. Мама взяла. У нас жила Марта, а у соседей за стенкой — Клара. Они штопали, гладили, стирали и ещё много чего делали по хозяйству. Кушали с нами за одним столом. Мы им доверяли. В 1947 году родители оставили нас на попечение Марты, а сами съездили на родину. Марта очень вкусно готовила картошку с чесноком, я до сих пор помню этот вкус. Уезжая, они плакали. И мы плакали. 

Марта водила нас по нынешнему Московскому проспекту, часто — до Королевского замка. Объяснялись мы с трудом — немного по-русски, немного по-немецки. Марта рассказала, что в замке она венчалась с мужем. Муж погиб на Втором фронте, на Западе. 

Когда их с сестрой выселяли, они родную землю брали в мешочки.

Портфель с крестами

Отец был активным человеком, его сразу секретарём парторганизации сделали. Раз в десять дней их собирали, может быть, в этом красном доме, где сейчас областное правительство. 

Через три месяца комбинат заработал. Пошла бумага. Как-то отец принёс нам первые книги, отпечатанные на бумаге первого ЦБК. Там была "Повесть о настоящем человеке" Бориса Полевого в мягкой обложке и "Молодая гвардия" Фадеева. Книги мы зачитывали до дыр, весь посёлок. Нам их так и не вернули — "зачитал" кто-то.

В конце сентября 1945 года нас, человек 17 поселковых, через весь город возили учиться в первую школу. Те, которые постарше, часто сбегали, рыскали по подвалам и приносили нам какие-то шмотки и куколок. Чтобы мы никому не говорили, что они школу прогуляли.

Мой супруг, когда мальчишкой был, нашёл как-то портфель, а в нём — немецкие кресты наградные. Притащил его в школу и всех "наградил". А потом отец, майор, наградил в ответ ремнём.

В фойе школы стоял рояль. Учителя ходили в военной форме. Главное — нас кормили завтраками. Один раз дали блинчики. Мы, военные дети, вообще не знали, что это такое. 

А потом на Литовском Валу открыли вторую школу. Мы туда ходили пешком. Сейчас это здание напротив Закхаймских ворот стоит без окон и дверей.

Радости и горе

В посёлке был клуб с библиотекой и разными кружками. А танцы — это было что-то! До сих пор вспоминаю. Танцевали вальс, краковяк. Играл духовой оркестр. Отлично играл. На танцы ходил весь посёлок. 

А ещё была "фонтанка" — водяной каскад на Нижнем пруду. Там тоже были танцы, где я со своим будущим супругом познакомилась. В 1963 году мы поженились. Когда проезжаем мимо этого места, всё время улыбаемся. 

Драки на танцах? Да, всякое бывало. Мы, девушки, убегали… Боюсь я этих драк.

...В начале марта 1953 года отец пришёл домой в слезах. Сталин умер. Учителя в школе плакали, ученики. Все плакали. Для народа была трагедия.

Дом Трумэна

Я не знаю почему, но старое немецкое здание на нынешней Сергеева, 2, называли домом Трумэна. Ходили слухи, что в 1946 году в Калининграде хотели провести ещё одну мирную конференцию. Как-то нас с супругом пригласили в ресторан на Сергеева, 2. Мы искали, искали. Потом муж говорит: так ведь это дом Трумэна! Сразу нашли.

Как проходила депортация немцев из советского Калининграда, читайте здесь.