Сергей Карпов окончил Калининградский госуниверситет с отличием. Как он сам говорит — "за издевательства над ракушками":
"У них крупные клетки. Я в эти клетки вводил пипеточку с платиновой проволочкой, стимулировал щупальца и получал обратный сигнал. Таким образом идентифицировал нейроны, которые отвечают за сахарозу, глюкозу и всё остальное".
Но не наукой и учёбой был жив тогда студент. Сергей Карпов рассказал "Клопс" историю одного из культовых калининградских мест эпохи семидесятых — студенческого клуба биологического факультета.
Бочковой кофе и бесплатные бутерброды
Весёлые были времена — самое начало семидесятых. В каждом дворе "Битлз" играли и Валерия Ободзинского слушали.
В "Атлантике" очереди на улице стояли, чтобы услышать музыку вживую. Ну и выпить, потанцевать, познакомиться. Ресторан считался морским кабаком. Там любили гулять моряки. В 1971 году у молодого калининградца был небогатый выбор: в "Атлантику" не попасть, "Железка" (ДК железнодорожников) вообще для самых смелых — неместных там били по умолчанию. "Колос" в парке Калинина — большая конюшня с гальюном на улице, где по умолчанию били всех.
Да и денег у студентов не было. Стипендия — сорок рублей. Зарплата начинающего инженера — 120. Вот и возникла идея сделать при биофаке свой клуб, что-то вроде дискотеки. "Вагонки" тогда ещё не было, как и многого другого. Вот мы и выкручивались как могли.
Совместно с секретарём университетского комитета комсомола написали письмо ректору. Тогда КГУ возглавлял товарищ Медведев. У него родной брат работал в ЦК партии. Медведев разрешил использовать помещение столовой в корпусе на Университетской. Днём — столовая, вечером — студенческий клуб. Мы должны были обеспечить клуб поварами и интерьером.
Поваров нашли быстро из наших же студентов. Меню в клубе было простое — кофе и бутерброды. И всё. Кофе был "бочковой". Его заваривали в титане с краником литров на двадцать. Деньги на хлеб, колбасу и кофе выдавал студенческий совет из своего бюджета. Поэтому бутерброды были бесплатными и быстро кончались. А кофе благодаря титану и неограниченному количеству воды был всегда. Хоть на пол под титан ложись, краник открывай и рот подставляй…
Портвейн в банках
С алкоголем к нам было нельзя, а в самом клубе спиртное не продавали. Мы закрывали глаза, если кто-то приходил с пивом, но иногда приносили и кое-что покрепче.
В моде был "Агдам", прекрасный недорогой портвейн. Чтобы не сказать — дешёвый. Его продавали в трёхлитровых банках с жестяной крышкой. Как сок. Ещё был популярен 72-й портвешок. А водку тогда пить было как-то не принято. Может быть, потому, что водка требовала закуси, а на закусь денег у студентов уже не хватало.
Над дизайном интерьера мы долго не думали. В районе Берлинского моста нарезали камыша и сплели циновки, которыми занавесили окна и стены столовой. Получилось просто и со вкусом. И дёшево.
Концепция тоже была проста: студенческий клуб, в котором каждый желающий сможет себя проявить. Как автор и исполнитель своих песен, например. Популярное слово "бард" появилось позже, в девяностые.
Наш клуб пользовался популярностью. Даже студенты из Рижского университета приезжали. Здесь звучала живая музыка. Я, например, играл на гитаре и пел свои песни. Клуб открылся под "Марсельезу", исполненную студентом на трубе.
Кагэбэшники были постоянными гостями
"Заседания" клуба проходили по одному сценарию: вначале — исполнители, потом, когда ребята поднаберутся смелости и винца, начинался рок-н-ролл. То есть танцы. Под "Криденс", "Битлз" и других "звёзд зарубежной эстрады". Ну и конечно, наши исполнители: Муслим Магомаев, Валерий Ободзинский. А когда все совсем уставали, ближе к концу, мы включали "Радио Люксембург".
Танцевали под бобинный магнитофон. У нас был японский "Акаи". Нам его презентовал один из наших студентов. Ему папа из Африки магнитофон привёз. Отличная штука.
Иностранную музыку доставали где только можно. На барахоловке на острове среди фарцовщиков была своя каста, они занимались исключительно пластинками. Вот мы у них брали на время и переписывали "пласты" на магнитофон. А ещё было польское радио, которое прекрасно принималось в Калининграде, и польское телевидение, которое смотрели у нас многие.
Я не помню, чтобы кто-то из университетского комитета комсомола нам указывал, что можно петь, а что нельзя. Более того, комсомольские функционеры часто к нам заходили. Они тоже любили танцевать и "Агдам".
Попасть в наш клуб было непросто. На университетской вахте сидел вахтёр. У вахтёра был список, кого пускать. А ещё мы распространяли пригласительные билеты. Бесплатные, разумеется. Умещалось в клубе-столовой не больше пятидесяти человек, что и создавало некий налёт элитарности. Мы старались соответствовать. Я, например, ходил в клуб в сверхмодном светлом костюме. С накладными карманами! Костюм я пошил себе в ателье. Такие тогда вообще не продавались. Если посмотрите на фото, то увидите, что студенты одевались очень просто. Чисто и просто.
На мероприятиях дежурил комсомольский оперативный отряд дружинников — ребята с красными повязками. Основной их заботой была проверка аудиторий. В клубе все были под присмотром, но иногда народ разбредался по университетскому корпусу. В том числе и парами. Аудитории тогда никто и не думал закрывать, а у молодёжи тогда было не так много возможностей побыть вдвоём. Только если родители на дачу уедут... Университетская столовая располагалась в цокольном этаже. Туалет — на первом. За всеми не углядишь, вот народ иногда и растекался по пустым аудиториям.
Постоянными гостями клуба были кагэбэшники. В зале всё время сидели около четырёх спортивных, аккуратно подстриженных мужчин. Каких-то "сигналов" от них мы не получали. Мы и не нарывались. Так, иногда, с оглядочкой на эту четвёрку, поставишь криденсовскую Run Through The Jungle — "Бегом по джунглям" — про шедшую тогда войну во Вьетнаме. Молодость молодостью, а головы у нас на плечах были.
Молодость молодостью...
Программу каждого "заседания" клуба утверждал студенческий совет. В обязательном порядке — предварительные прослушивания. Чтобы человек просто пришёл с гитарой и сразу вышел петь — такое было невозможно. Вначале тебя слушал студсовет: нет ли в твоей авторской песне чего-нибудь антисоветского?
Клуб открывался в шесть часов вечера и заканчивал работу в одиннадцать. Конфликтов в зале не происходило — все друг друга знали. Да и шли к нам за другим — музыку послушать, потанцевать. В клубе знакомились, некоторые потом даже поженились.
Организаторы не получали денег. Мы занимались этим для души. Клуб просуществовал год. Потом мы встали перед выбором: придумывать что-то новое или закрываться. А тут ещё наши девочки начали замуж выходить, а мальчикам надо было оканчивать университет. Готовить "заседания" клуба на голом энтузиазме мы уже не могли. Кончился энтузиазм. И голый, и одетый. Мы закрылись. А в 1973-м в Калининграде открылась "Вагонка". Это был уже совсем другой уровень…
О том, где и как одевались калининградские студенты в семидесятые, "Клопс" рассказывал легендарный калининградский фарцовщик.