Калининградскому благотворительному центру «Верю в чудо» семь лет. Приблизительно столько же его программе «Больничные дети-сироты» — это когда няни ухаживают за детьми, которые попали в больницу из детских домов. Няни делают все, чтобы одиноким детям стало менее одиноко: держат за руки после операции, ходят на процедуры, играют, гуляют, читают, разговаривают.
Таких нянь называют «СуперМамами», и их всего пять, пишет портал Takiedela.ru. В 2014 году они «заменили матерей» тремстам двадцати детям. Центру «Верю в чудо» на зарплату для пяти нянь, которые будут посменно круглосуточно ухаживать за детьми в течение 2016 года, надо 1 989 810 рублей. Каждая няня получает за более чем полный рабочий максимум 16 тысяч рублей.
Сайт рассказывает истории трех нянь.
29-летняя Анна Маркина начала в кардиологическом отделении Детской областной больницы полгода назад.
"Моим подопечным был двухмесячный мальчик: мама не с первого раза приехала забрать его из кардиоцентра, где ему после рождения сделали операцию. Тогда она клялась, что не попытается снова оставить сына, но клятву не сдержала, судя по тому, что к нам в больницу его снова привезли после того, как нашли в каком-то подъезде. Я меняла ему подгузники и делала все остальное, в чем нуждается двухмесячный ребенок. Потом его увезли в Дом малютки, - рассказывает Анна. - Весной я провела две недели с Валерой. Ему десять, он из неблагополучной семьи, несколько раз сбегал, в больнице, где его оформляли в детский дом, вел себя ужасно: шумел, хамил, матерился. Меня предупредили, чтобы готовилась к худшему. Первое, что я ему сказала — чтобы обращался ко мне «на ты». Он быстро почувствовал, что я готова ему доверять, и в итоге я не услышала от него ни одного грубого слова. Наоборот, он стал моей правой рукой. Везде ходил со мной, помогал ухаживать за детьми: выбирал вместе с ними одежду; одевал их, если надо было; собирал на прогулку и даже руководил этими сборами; в игровой, где одновременно примерно семь детей, следил, чтобы никто не ушибся — например, когда один кувыркается, чтобы рядом не стоял другой, которого тот, что кувыркается, может задеть. В нем я увидела столько ответственности, сколько есть, кажется, не в каждом взрослом".
А вот история 36-летней Ирины Логиновой.
"Это было в Детской областной больнице, в декабре, за неделю до начала 2014 года. Я узнала у сестер, в какой палате Вася З., вошла — там был мальчик: крошечный, худенький; сказать, что инвалид, — почти ничего не сказать. Вернулась к сестрам. Сколько месяцев? Пять лет. Вася не мог сидеть, не мог говорить, мог лежать, но не мог повернуться. Руки, ноги были согнуты и не разгибались. Из болезней у него были, кажется, все, и все на фоне центрального паралича с замедленным развитием тела и внутренних органов. Он помещался в боди для грудничков, - рассказывает Ирина. - Я работала в детском саду, в санатории, видела разных детей, но такого как Вася — первый раз. Мне не стало страшно, стало его очень жалко. Я не могла осознать, почему случилось, что человек родился таким. Тогда в декабре его положили с подозрением на пневмонию. Оказалось — бронхит. Вылечили бронхит — вернули в интернат. Через две недели привезли обратно, теперь в неврологию. Так прошел год. Его лечили, увозили и возвращали каждый раз в новое отделение: педиатрию, первую хирургию, неврологию, вторую хирургию, реанимацию. Весь этот год я была с ним".
40-летняя Наталья Николаева - по специальности педагог.
"Когда я пришла, были брат с сестрой из одной семьи и брат с сестрой из другой: мальчикам около десяти лет, девочкам меньше. И еще один малыш, трехлетний. Леша. У меня с собой были книги и настольные игры. Через несколько дней сотрудники больницы заметили, что в отделении стало тихо. До этого ведь дети — когда были без присмотра — сами себя развлекали. Чаще просто по коридорам бегали. Сейчас у нас уже есть игровая комната.
Тех пятерых я узнавала не сразу, постепенно, наблюдала за ними: старшие — братья — были жестоки к своим сестрам, к Леше. Сначала он был замкнутым, а со временем оживился, стал тянуться к нам, ко взрослым, приходил, пытался что-то взять, а те его прогоняли, толкали, угрожали и даже пытались побить. Меня это удивило. Я старалась выяснить у обидчиков, почему они так себя ведут — им ведь пора уже знать, что если ты старше и сильнее, то младшего надо не обижать, а защищать. Им нечего было ответить. Они не понимали, что к малышу можно испытывать любовь, и не испытывали ее. Эти черты — приобретенные детьми в той среде, где они росли, — их сразу не искоренишь, за то короткое время, что мы вместе в больнице, не успеть. Но того, что все-таки успеть удается, возможно, достаточно. Еще всегда надо помнить, что дети не виноваты, так складывается их жизнь, и это несправедливо.
Не забуду, как мы в первый раз пошли гулять все впятером. Дети были в восторге — прежде ведь с ними некому было выйти. Мы шли, и вдруг они стали обсуждать побег. Я спросила: а вы подумали, что случится, когда вы сбежите? Меня уволят. Еще кого-то уволят. Будет плохо людям, которые стараются, чтобы вам стало хорошо. Они тогда оторопели: а мы, говорят, не знали, что так может быть, не задумывались даже об этом. Говорили это совершенно серьезно, не притворяясь. У мальчиков до десяти лет не было повода задуматься, что их действия влекут какие-то за собой последствия.
А куда бежать? Домой. Они никуда больше не хотят. Все их мечты — о путешествиях, которые кончаются дома, через несколько улиц или в каком-нибудь городе области. Там, где их мама и папа, которые пьют, но все равно они хотят быть рядом с родителями. Так прямо и говорят: если бы мама с папой не пили, было бы все хорошо".
Сбор ведется на сайте Takiedela.ru.