С чего начинается любовь
- Я честолюбивый человек, но не дурак. Не назову себя и умным, но, несомненно, хитрым. Ведь я из провинции, так называемый «селф-мэйд-мэн». А руководить театром (московский Театр-студия под руководством О. Табакова. - ББ) - это профессия. И надо иметь способности. Театр ведь не только «храм искусства», но и театрально-зрелищное предприятие, одна из целей которого заработок денег. А способны на это из 600 театров России, думаю, процентов 10, не больше. Не в звании, не в истории и не в положении дело. А в репертуаре. И в труппе. Видите ли, в России, как и сто лет тому назад, люди ходят на артистов. Но актёр, не разочаровывающий зрителя, по нынешним временам редкость. И уж если такие есть, то взаимоотношения со зрителями начинают становиться привязанностью. Потом чувство становится более серьёзным, и уже можно говорить о любви.
«Играю, что дают»
- Не виноват я, что вам показали «Сублимацию любви». Не мой выбор, а организаторов фестиваля. Спектакль «малонаселённый», стало быть, его прокат обходится несколько дешевле, чем, например, последняя наша постановка «На всякого мудреца довольно простоты»... Но, наверное, и это имело какие-то резоны. С какого-то момента зрители странным образом примерили происходящее на себя, что на мой старомодный взгляд человека, рождённого в начале прошлого века, является целью театрального дела. Или ты про себя играешь или изображаешь нечто на потребу зрительному залу. А, к сожалению, актёрское ремесло нынче умаляется. Нынче актёры всё больше существуют в плохо выясненных предлагаемых обстоятельствах.
- Я уже в том возрасте и в той интенсивности своих служебных занятий, что мало времени на себя остается. Мне бы подумать о том, что должны сыграть мои актёры! Сказать, что я что-то не воплотил? Я вообще не по этой части. Я профессионал. И если за 51 год своей профессиональной работы не смог разочаровать зрителя, то боюсь, что за оставшийся короткий остаток времени мне это, наверно, не удастся. Я играю то, что мне дают. Видите ли, я никогда не хотел играть Гамлета. Всегда думал о Полонии, о чём-то безусловно имеющем прямое отношение к жизненному и эмоциональному опыту зрительного зала.
Антреприза не порок, а совесть
- В театре, которым я руковожу, значительная часть актёров - очень одарённые люди. Но их денежный заработок равняется, так скажем, заработку актёров муниципальных европейских театров. И он значительно ниже, нежели гонорары в мюзиклах на Бродвее. Поэтому, когда они идут в антрепризы, я терплю какое-то время. Если они делают это хорошо, что, правда, бывает не часто, радуюсь. Потом, а они довольно не глупые ребята, постепенно оставляют антрепризные занятия. Видите ли, в этом ничего дурного нет. Например, в прошлом веке Иван Артемьевич Слонов, саратовский актёр и антрепренёр, привозил труппу, которая собирала в течение четырёх месяцев довольно значительные сборы. Но там была культура антрепризы, с декорациями! А когда вам привозят три узнаваемых «лица», один самовар, две люстры, ну, ещё пару-тройку стульев, то это вопрос этики, совестливости, что ли.
Я вам расскажу один эпизод. Был такой замечательный артист Сергей Мартинсон, вышедший из театра, а в последний период жизни снимавшийся в кино. Он зарабатывал деньги тем, что выступал с концертами, показывая некие персонажи, которых изображал в кино. И как-то раз, пятилетнего сына - он довольно поздно обзавелся семьёй - привёл на своё выступление в концертный зал имени Чайковского. И усадил прямо в проход, чтобы было всё видно. Во время его номера из зала вдруг раздался вопль: «Папа!!! Ты дурак!!!». Ну, я не знаю, что можно после этого с собой сделать. Если бы это случилось со мною...
Понимаете ли, какая вещь, в антрепризу идут люди не потому, что костлявая рука голода держит их за горло. Таких не берут в антрепризу. Туда берут желающих приумножить состояние. А стало быть, мы сталкиваемся с вопросом морально-этическим.
Но зачем-то я же занимаюсь этой профессией. Другое дело, когда в Новосибирске подходит ко мне после спектакля мальчонка лет 14 и говорит: «Олег Палыч, я теперь всегда буду ходить в театр!» И я суток трое живу и думаю: «Нет, не зря. Не зря!» Не думайте, что предлагаю себя в качестве некоего нравственного образца. Но, повторюсь, я не говорю, что антреприза - плохо. Этот труд можно делать хорошо. Фёдор Иванович Шаляпин пел так называемые «левые» концерты. Лиля Брик мне рассказывала, что он это замечательно делал. Как в Большом театре. Так что искусство - это не «что», а «как»!
«На нас не кончается»
- Ничего исправлять не хочу. Я не писатель. Это у них бывает «Том Второй. Дополненный и исправленный». Или создать песню, «подобную стону», и духовно навеки почить. У меня такого ещё нет. Продолжаю. И школа будет при театре, если, даст Бог, всё будет нормально. Это очень важно - помочь вовремя талантам начать: я верю в то, что жизнь на нас не кончается. У меня есть удивительный пример. В 1943 году, когда ещё Господь Бог не знал, кто победит - Гитлер или Сталин, Владимир Иванович Немирович-Данченко в возрасте 84 лет заставил правительство советское открыть школу-студию МХАТ, а потом через четыре месяца умер. Представляете, если б не было школы-студии, значит, не было бы Олега Ефремова, не было бы Галки Волчек, не было бы Тани Дорониной, не было бы Олега Борисова. Никого бы из них не было. Вот это мысль! На нас ведь жизнь не кончается?!