17:22

Если тебе все время предлагают силос, ты никогда не узнаешь, что такое свежая трава

  1. Новости
Сольную программу "Кабаре "Бродячая собака", которую Юлия Рутберг представила в рамках Дней литературы в Калининградской области, рассчитана на более камерные площадки. Но фирменная харизма Рутберг дала себя знать, и поэзия абсолютно органично вписалась в величественный интерьер Кафедрального собора. Своими мыслями о месте поэзии в нашей жизни и специфике актерского ремесла Юлия Рутберг поделилась с корреспондентом "Страны Калининград".
 

Жизнь в жанре кабаре


– Юлия, вам доводилось прежде в таких соборах выступать?

– В католическом соборе выступаю впервые, и это абсолютное потрясение. Какая здесь акустика, благородство форм и наполненность содержания, какая энергия намоленного места! Знаете, многострадальность этого здания чувствуется буквально физически. Выступать в таком месте – это что-то чрезвычайное.
 
– Вы в Калининграде не впервые. Видела вас однажды даже на открытии выставки. Нравится сюда приезжать?

– Я пристрастна к городам и люблю возвращаться. Есть такие города с особой аурой. Калининград – единственный и неповторимый. Быть может, из-за того, что здесь могила Канта?
 
– Как вошел в вашу жизнь жанр кабаре?

– Когда увидела фильм "Кабаре", то просто с ума сошла. Мне хотелось работать в этом жанре, потому что это сплав музыки, пластики, актерской игры. В итоге я создала собственный проект "Вся эта суета". В нем тринадцать музыкальных номеров, прописана история по принципу кабаре. При этом идет разговор на серьезные темы. А "Кабаре "Бродячая собака" – заветная для меня тема. В этом легендарном питерском кабаре был один из центров культурной жизни Серебряного века. А какие имена посетителей – Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Николай Гумилев, Игорь Северянин, Всеволод Мейерхольд, Константин Бальмонт, Аркадий Аверченко. Надеюсь, что этот жанр в моей жизни надолго.
 

Видеть 25-м кадром красоту


– Ваш папа Илья Рутберг тоже известен как многожанровый актер…

– Да, папа начинал с пантомимы. Он выступал на эстраде, а его номера «Жираф» и «Опоздавший на лекцию» имели колоссальный успех. Потом папа стал преподавать. На его занятиях был Марсель Марсо. Они с ним переписывались. Марсо бывал у нас дома. Папа ездил к нему в гости в Париж. Среди папиных учеников и Слава Полунин. До своего отъезда он был близким нам человеком. Мама – музыкант, бабушка и дедушка – танцовщики, другие бабушка и дедушка – музыканты. А еще полиглоты – восемь языков знали. Это то поколение шестидесятников, которые эту землю вручную крутили. Я родилась в семье абсолютно свободных людей. Теперь работаем над внуками. Неделю назад у нас было первое посещение Пушкинского музея. Мне важно, чтобы дети 25-м кадром видели красоту. Знаете, у Нагибина есть такая книга «Переулки моего детства». Мы все из переулков детства.
 
– Знание литературы – это тоже из детства?

– В нашем доме чтение глубоко почиталось. А еще мне повезло с учительницей литературы. Всю жизнь читаю с жадностью, от Достоевского и Куприна до журнала Story, биографии интересных людей меня увлекают. Надеюсь, что и внукам моя страсть к чтению передастся. Для меня это важно. Невежество, с которым сталкиваешься на каждом шагу, иногда вгоняет в ступор. Недавно по телевизору увидела, как на Арбате журналист берет интервью у тинейджеров на тему, что они знают о Пушкине. Один из недорослей сказал следующее: "Ну, Пушкин, он был араб". Другой изрекает: "Пушкин – это наше все". Корреспондент оживился, спрашивает: "Ну, а дальше что скажешь?" А в ответ: "Ну, а дальше – все!"
 

Защитница Фаины Раневской и Бабы-яги


– В сериале "Любовь Орлова" вы сыграли Фаину Раневскую, сказав при этом, что не хотите делать из нее коверного.

– Это так. Я хотела ее защитить от того количества пошлятины, которая на нее изливается в ее отсутствие. Она была бы изумлена, насколько она стала популярной и просто превратилась в имя нарицательное. Издаются громадными тиражами книги с жуткими провинциальными анекдотами, которые не имеют к ней никакого отношения. Фаина Георгиевна была великим шутом уровня короля Лира, а не коверным. Мне хотелось вернуть ей достоинство. С Раневской начали амикошонствовать, а она этого не терпела при жизни. Почему же люди позволяют себе это делать после ее смерти?!
 
– Мне кажется, что для актрисы не столь уж частое качество – не бояться быть смешной и некрасивой. Это качество было у Раневской, и оно есть у вас.

– Мне часто говорят: "Вы так хорошо выглядите в жизни, а почему на сцене и на экране такая немолодая, нелепая?" Я изумляюсь этим вопросам. Я не хочу быть на экране Юлией Рутберг. Профессия актера – меняться. Не всем же быть красавицами, да потом данное амплуа – оно не надолго. А у меня на руках козырная карта – я всегда была характерной актрисой. Еще с юности больше всего мне хотелось сыграть Бабу-ягу! Это такой трогательный, очаровательный персонаж, собирательный образ всех сказок. Она некрасива, но обаятельна, потому что если в ней нет обаяния, то ей грош цена. Сколько женских качеств, какой полет фантазии! Это просто сказка в сказке. А вообще, у любой, самой розовой и пресной героини должен быть характер. Даже у Белоснежки.
 

Сериалы – это отхожий промысел


– Насколько я знаю, в сериалах вы снимаетесь все реже. Это принципиальная история?

– Это отсутствие времени и желания. Иду сниматься лишь к определенным режиссерам.
 
– В последние годы на виду целая генерация молодых исполнителей, словно бы сошедших с одного конвейера. Кто-то говорит, что участие в сериалах ведет к деградации, кто-то, наоборот, считает, что для актера постоянная практика – это плюс.

– Да какая там может быть практика! Сериалы в своей основной массе – это такой отхожий промысел. Если тебе все время предлагают силос, ты никогда не узнаешь, что такое свежая трава. Сколько всего убогого и жалкого приходится на наш актерский век, что хочется оторваться и воспарить. Высокая поэзия – это мое спасение.
 
– Актерская профессия, она жестокая?

– Жестокая. Ты одновременно должен быть и олимпийским чемпионом, и моделью, и космонавтом. Если не сочетаешь все это, ты не сможешь быть стайером. А вообще, актеры в чем-то похожи на птиц. Мы не только клюем там, где насыпано, но еще и летаем иногда.